Дмитрий Рототаев - Открытое Акционерное Общество «Система Венчур» возникло прежде всего потому, что настало время. Настало время, когда и внутри страны и за ее пределами стали понимать, что Россия - мощный генератор научных идей. В нашей стране создавались и создаются новые технологии. И они могут быть представлены не только как некие «монументы изобретателям». Они - хороший товар. Это повод для хорошего бизнеса. Руководители Акционерной Финансовой Корпорации «Система» поняли это на самом главном уровне, на уровне «принятия решений». Поэтому год назад и возникла «Система-Венчур».
Конкретно для меня все началось с того, что в моем кабинете - а я в течение тридцати лет был директором ВНИИ СТАЛИ - раздался телефонный звонок. Было это в декабре 1998 года. Звонил председатель совета директоров АФК «СИСТЕМА» Владимир Евтушенков. Мы не были с ним знакомы. Однако после первой же встречи я уже знал, что уйду из любимого, вполне устойчиво работающего института. Уйду с головой в дело для меня новое. Но не совсем уж незнакомое. Принципиальную, объективную и насущную необходимость этого дела для моей страны я осознавал давно. Главный ресурс России - не нефть и не газ. Да, мы ими и впрямь богаты. Но нефть и газ - не восполняемые ресурсы. А есть и бездонный ресурс, из века в век вопреки всему восполняемый. Мы богаты сообразительными и образованными людьми, их невероятной способностью генерировать идеи. В прошлом номере вашего журнала Андрей Битов в статье «Россия и мир» пишет: «Особенно жаль русской сообразительности». Жаль - не то слово. Ею просто пора пользоваться!..
И так, Евтушенков меня пригласил заняться хайтеком, я оказался в буквальном смысле «в системе». Хотя у меня свой взгляд на развитие венчурных технологий в России. Я считал и считаю, что западные инновационные методики применять в нашей стране рано. Не все в руководстве АФК «Система» мою точку зрения разделяли. Несколько лет ушло на выработку общей платформы.

БМ - Чем же плохи западные венчурные технологии?

Дмитрий Рототаев - Они вовсе не плохи! Возможно, даже прекрасны. Но слепо перенести их на российскую землю - все равно, что взять космическую ракету и начать ею бурить скважину в земле. У нас другая среда - производственная, социальная, ментальная. У нас какой-нибудь дядя Вася может неделю не появляться на работе, может запороть миллионный заказ, над которым год работал целый завод. В какой стране, при каком социальном устройстве это возможно?.. Но в то же время, именно у нас, какой-нибудь дядя Коля может придумать простенькую штуковину, которая сложнейший проект вытащит из тупика. Я встречался и с тем, и с другим. Стало быть, надо обратить внимание на дядю Колю с его «простенькой» идей, дать ему возможность ее осуществить. И в то же время не забывать о дяде Васе с его отвратительным характером. Вот что такое у нас управление любым производством, включая и высоко технологичное!... Ни уравниловка социализма, ни наплевательское отношение к творческому человеку в государстве Российском во все времена - ничто не вытравило способность россиянина мыслить неожиданно и самостоятельно, а также впадать в азарт, как полезный, так и разрушительный. Думаю, что и «развитой капитализм» мало что в состоянии тут изменить.
И еще одно крайне важное условие: нашими изобретателями движет только высочайший уровень мотиваций. Скажи русскому человеку: это сделать невозможно. Он именно это и сделает. А слава, деньги, уважение - важны, но уже во вторую очередь.
И как следствие, наиболее интересные идеи очень часто в России лежат не там, где для их возникновения созданы идеальные условия.
Когда «Система Венчур» образовалась, мы не стали широкой сеткой охватывать всю страну, создавать инновационные центры, всепроникающие сканирующие бюрократические структуры... Мы руководствовались тем, что есть живые носители информации - конкретные люди. И надо пытаться найти этих конкретных людей с их идеями, за которыми - конкретные технологии. Процесс поиска таких людей и таких технологий - сугубо творческий. В этом и есть особенность «Системы Венчур»: мы говорим с нашими подопечными - учеными и технологами - на одном языке…А вот дальше мы делаем то, чего они не умеют - занимаемся экспертизами, патентованием, юридическим обеспечением, финансированием, выбором стратегии... Выводом на рынок. И на рынок технологий, и на рынок готовой продукции.
Полгода ушло на то, чтоб сформировать команду «Системы Венчур». И уже следующие полгода дали, на мой взгляд, ошеломительный результат. У нас зарегистрировано свыше десятка патентов по разным направлениям науки, техники, медицины и электроники. Международный патент - это уже хороший товар. Они свидетельствуют, что аналогов нашим разработкам в мире нет. И теперь даже если мы будем наши технологии продавать за рубеж, приоритет останется за Россией. Это задача прямая, достойная, и вся наша команда ею с удовольствием занимается.

БМ - Есть структура, подобная вашей, еще где-то в России?

Дмитрий Рототаев - Такой - нет. Есть венчурные фонды, которые аккуратно копируют западные схемы, в этих организациях сам поиск новых идей и технологий не является главной составляющей деятельности. Венчур в переводе означает риск. В западной терминологии под венчурной понимается любая компания, финансовая схема которой предполагает как повышенные риски, так и повышенную прибыльность. И все. Мы - другое дело. Мы разработчики интеллектуальных недр России. Как говорит Евтушенков - поисковики, разведчики. И надо понимать, что носители революционных, остроумных идей, разработчики новых технологий в нашей стране нередко уже не в лабораториях, не в институтах пребывают, а по кухням, по сарайчикам на дачах и в гаражах обдумывают и создают будущее планеты Земля. Мы их ищем везде. И находим.
А сам по себе венчур - риск - мы пытаемся свести к нулю. Что касается прибыльности, она, конечно, нас волнует, в этом смысле мы вполне традиционная, западная компания. Однако, надо понимать: раз мы занимаемся новыми технологиями, новым продуктом, который еще никому не известен - стало быть затраты по выходу на рынок нам предстоят очень значительные. И от нашей снайперской точности зависит успех и нашего бизнеса, и тех, кого мы выводим на рынок.
Инвестор, как российский, так и зарубежный, получит у нас то, чего ждет - высоких процентных ставок от вложения капитала. Потому что нет ничего выгоднее, чем вложить средства в идею, которая определит будущее.
Мы ищем семена и ростки будущего в разных сферах, работаем в разных направления, но, как люди разумные, прежде всего беремся за осуществление наименее затратных проектов, за те, которые смогут давать отдачу завтра. У нас уже есть не только запатентованные технологии, но и готовые технологические линии. И выход на рынок новой продукции стоит на повестке дня.

БМ - Например?

Дмитрий Рототаев - Например, препарат «СТРЕПТОЛАВЕН». Это уникальная противоожоговая мазь, давшая потрясающие лечебный эффект при апробации в Ожоговом центре Минздрава России. Разработка давняя, она родилась в недрах Академии наук СССР. Однако ведомства в Советском Союзе, как цеха в феодальном государстве, часто враждовали, пробиться к реальной медицине препарату не только не помогли, а всячески препятствовали его продвижению. После развала СССР положение с этим препаратом, как и вообще со всеми научными идеями и новыми технологиями в российской фармакологии, только усугубилось. Авторы-разработчики «СТРЕПТОЛАВЕНА» не надеялись увидеть свою мазь, призванную облегчать боль и лечить ожоги, востребованной. А сколько возможностей уже упущено, сколько жизней не спасено… То же самое можно сказать о сотнях, если не о тысячах, актуальных научных идеях не только в медицине и фармакологии, но буквально во всех сферах науки и техники. Думающая, талантливая страна была загнана в глубочайшую депрессию. Говорю это по личному опыту: нет горше испытания для изобретателя, как увидеть свое дивное детище, способное улучшить и осчастливить мир - на помойке. Это путь к инфаркту. Наша история знает массу примеров такого или подобного исхода…
Возможно, не все найденные «Системой Венчур» идеи и технологии нам необходимо будет доводить до стадии реального производство, иногда достаточно довести их до стадии патентования, лицензирования. Иногда разумней продавать лицензии, чем организовывать новое производство. Не столь важно, кто именно будет своими руками делать тот новый вещественный мир, в котором предстоит жить нам и нашим детям. Но качество этого нового мира, его идеология, если хотите - его философия - проглядывает во всем, чем мы сейчас занимаемся.

БМ - Это очень интересно. Если можно, чуть подробнее. Каким в принципе вам представляется новый мир, мир нового столетия.

Дмитрий Рототаев - Он будет, безусловно, не столь громоздок, не столь механистичен. Но на взгляд человека двадцатого столетия многое в нем будет выглядеть необъяснимым, загадочным. Это легко проиллюстрировать на примере одной простенькой разработки. Видите, стоит перед нами кувшин с водой. Он стоит на деревянной подставке, на душистом буковом диске. И закрыт таким же диском. Вот, кажется, и все. Это устройство называется АКВАДИСК и предназначено для доочистки питьевой воды. Принцип действия основан на новом способе записи и передачи энергоинформационных потоков. Вода приобретает не только химические, но и физические качества родниковой - по сути целебной - воды. Ведь то, что мы в городах называем водой, даже если она прошла жесткую очистку и освобождена от всех примесей, водой в природном смысле является лишь на 12 процентов. Дейтерий, тритий - они ведь тоже Н2О, я уж не говорю о недавно возникших понятиях «память воды» «кристаллическая структура воды», которые у химически очищенной воды просто стерты… Вода в кувшине - настоящая, полноценная. И это не фантастика, не «игра воображения». Создатели «Аквадиска» получили евразийский патент. Получено и несколько медалей на международных конкурсах. Для нас немаловажно и то, что «Аквадиск» уже можно купить в магазине. Вот так…
Думаю, наступает время нового уровня понимания всех процессов в мире, в живой природе. Очень многое лежит на стыках наук - химии, физики, биологии. Огромных перемен следует ждать и в энергетике - со всеми ее приложениями…

БМ - Несколько слов об экспертизе, о том как, на каких основаниях вы выбираете ту или иную идею.

Дмитрий Рототаев - Алгоритма нет, поиск всякий раз идет своей, непредсказуемой дорогой. Но чтобы продемонстрировать, насколько серьезны наши подходы и наши экспертные возможности, могу сказать следующее. Среди уважаемых членов научного совета АФК «Система» есть и Жорес Алферов, лауреат Нобелевской премии. Как-то президент АФК «Система» Евгений Новицкий сказал мне - почему бы вам не встретиться с Жоресом Ивановичем, ведь наверняка и в его сфере есть изобретения, нуждающиеся в продвижении на рынок. Алферов человек занятой, однако, он с радостью откликнулся, пригласил к себе, и я отправился в Санкт-Петербург. Мы действительно нашли чрезвычайно интересную тему. Это будет настоящий прорыв в области гетерогенных оптических систем. Речь идет об изготовлении сверх ярких диодов. Имеющиеся опытные образцы по качественным характеристикам превосходят японские вдвое. Новая технология имеет и очень важное бытовое применение, на ее основе можно наладить производство экономичных и долговечных осветительных ламп. Диодовая лампа в 25 раз долговечнее и в 6 раз дешевле обычной. Ее срок работы - более 11 лет. Она может работать в воде. И расход электроэнергии снижается значительно.Новая технология - золотое дно для инвестора.

БМ - Вы не раз в интервью говорили о патентовании как об одной из первых задач, которую вы решаете, берясь за новую тему, новый проект. Что вы можете сказать о правовом обеспечении интеллектуальной собственности в Советском Союзе и сейчас в России?
Дмитрий Рототаев - Несмотря на огромный аппарат, охранявший советские секреты в областях, смежных с военными (а это, практически, все естественные науки), международная система патентования на наши разработки не распространялась. И, стало быть, кроме грифа секретности, советские технологии и научные разработки ничто не защищало. Свидетельства, скажем, о моих изобретениях, полученные в советское время, стоят ровно столько, сколько стоит бумага, на которой они написаны. Сейчас другое дело. Сейчас Россия живет в мировом правовом поле. С 1992 года, с момента принятия закона о защите интеллектуальной собственности (а потом и еще несколько дополнений принималось) мы вошли в цивилизованный мир. Кстати, знаете, что я сделал, как только это произошло? Подал идею запатентовать автомат Калашникова. Пусть с опозданием, но это необходимо было сделать. И знаменитый на весь мир автомат в конце концов получил международный патент.

БМ - Все ли вас устраивает в патентной системе?
Дмитрий Рототаев - Если говорить о самих законах, о принятых международных формах, то, возможно, они будут как-то меняться и совершенствоваться. Для молодой организации восемнадцатимесячный срок, отводящийся на международную экспертизу, кажется непомерно большим. Ведь даже рассказывать о проектах, проходящих экспертизу, нельзя. Вот сейчас в такой «зоне молчания» у нас находятся сразу несколько страшно интересных тем, а я не могу пока вам о них рассказать!

БМ - Обидно.
Дмитрий Рототаев - А мне-то как обидно. Но с другой стороны - это ведь общая мировая практика. Под этим подписалось сто сорок стран, включая Россию. Все мы в равных условиях. Равные условия - вот это самое главное.
Конечно, в России пока и трех по-настоящему компетентных патентных фирм сыскать трудно. Но как минимум одна - есть. И она - наш партнер.
Вот что еще я хотел бы добавить к нашему разговору. Мы тут не раз прохаживались по СССР. Справедливости ради нужно вспомнить о том, за что все мы, и не только в России, но и в сопредельных государствах должны быть благодарны Советскому Союзу. За то образование, которые мы получили. У нас была великолепная система образования. Говорю это специально для тех читателей «БМ», которые пишут и принимают законы, в том числе и в сфере образования. Не разучите Россию думать.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам