Нынешний год ЮНЕСКО назвала годом Эйнштейна. Теория относительности великого физика увидела свет ровно сто лет назад. А на минувшей неделе в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже медаль имени Альберта Эйнштейна за выдающиеся заслуги в области физики и укрепление международного сотрудничества была вручена российскому ученому Владимиру Фортову. В 1996-1997 годах Владимир Евгеньевич был вице-премьером и министром науки, о проблемах и бедах Российской академии наук знает не понаслышке.

О своем видении начавшейся реформы российской науки руководитель отделения энергетики, машиностроения и информационных технологий РАН академик ФОРТОВ рассказывает в интервью «Новой».

- Что, с вашей точки зрения, следует изменить в системе РАН, чтобы наша наука начала возрождаться?
- Я являюсь членом комиссии по реформированию РАН, которой руководит академик Козлов. Выработанная этой комиссией концепция предполагает несколько этапов. Пока осуществлен первый из них: оптимизация сети научных институтов и научных отделений. Количество отделений было сокращено в два раза, но не путем устранения, а объединением в отделения со сходной тематикой. Это коснулось химии и материалов, биологии, науки о жизни, науки о земле, гуманитарных наук, энергетики, механики, машиностроения и процессов управления.
Структурные изменения были значительны. Только в нашем отделении мы ликвидировали 19 юридических лиц. Не путем их уничтожения, а присоединением к более крупным структурам. Цель этих действий очевидна - уменьшить бюрократическую нагрузку. Потому что, несмотря на призывы к более рыночным, то есть более прямым, методам управления в стране, бюрократический аппарат в нашей стране, а следовательно, и в академии сильно разросся. Появилась необходимость уменьшить количество бумаг, часто формальных, а иногда даже дублирующих друг друга.
Сегодня начинается второй этап реформы: анализ работы институтов по существу. Необходимо оценить соответствие научной работы институтов мировому уровню, оценить квалификацию научных кадров. Это более трудоемкий этап, требующий глубокой и тщательной проработки.
- «Резко экстремальное, особое, нестандартное» - так вы определяете нынешнее состояние РАН. Какая проблема стоит наиболее остро?
- Труднее всего с кадрами. Сегодня есть такие направления в российской науке, которыми просто никто не занимается. Поэтому РАН выступила с инициативой, поддержанной президентом страны, о повышении в течение трехлетнего периода зарплаты научных работников в среднем до тридцати тысяч рублей. Эта мера является абсолютно правильной и необходимой. Она должна послужить стимулом повышения эффективности работы ученых и, что очень важно сегодня, привлечь в науку молодежь.
Остро стоит и пока не решена проблема ухода на пенсию пожилых ученых. Пенсия сегодня унизительно мала. Очень многие продолжают работать в научных институтах, но мы не имеем морального права вытолкнуть наших коллег буквально в нищету.
- Но увеличение зарплаты обычно сопровождается сокращением ставок.
- Это не сильное сокращение: на 20% за три года. Примерно по семь процентов в год, что можно осуществить практически безболезненно. Гораздо сильнее многих в академии беспокоит обсуждаемое управленцами разделение ученых на тех, кто занимается фундаментальными исследованиями, и тех, кто - прикладными. Есть такая пока еще не принятая позиция во властных коридорах: прикладники должны зарабатывать сами, им платить не надо. Это очень опасная тенденция, о которой говорили многие выдающиеся ученые на общем собрании РАН. В частности, лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов. Работающие в науке люди знают, что граница между прикладником и фундаментальным исследователем очень и очень условна.
- Сегодня 80% ВВП России создается частным капиталом. Как привлечь бизнес в науку?
- Правительство и президент много и правильно говорят о необходимости перевода нашей экономики на рельсы новых технологий. Эта переориентация должна обязательно произойти, в противном случае у нашей страны нет будущего. Но как действовать сейчас - в переходный период? В условиях переходного периода сроком на пять лет я и мои коллеги предлагаем внести законопроект, согласно которому предприятия должны будут тратить один-два процента своей выручки на хай-тек. Такое уже было в прошлые годы (ЕФНТР), но сегодня предприятия, а не министерства должны будут сами решать, что им нужно от науки. Если же фирма не потратила научные деньги, не заказала высокотехнологичные услуги, финансы объединяются в некий общий российский фонд. В дальнейшем эти средства могут расходоваться, например, на крупные научно-технические проекты. Подсчитано, что подобная мера даст утроение тех средств, которые идут на науку по бюджету РФ.
- Президент США Франклин Рузвельт во времена Великой депрессии передал в собственность ученых нерентабельные нефтяные скважины. Это дало толчок развитию науки. Может ли сегодняшняя власть и бизнес последовать примеру великого политика Америки?
- РАН выдвигала такие предложения. Ведь нефтяной рынок в России сегодня глобализирован и квазимонополизирован. На нем работают пять-шесть бизнес-гигантов. Они не заинтересованы в разработке малых месторождений, имеющих малый дебит или выработавших свой ресурс. Ученые отделения энергетики РАН сформулировали предложения, какие скважины можно было бы реанимировать. У нас есть оригинальные технологии, разработанные в Институте проблем механики или в Центре волновой механики РАН выдающимися российскими механиками Д.М. Климовым и Р.Ф. Ганиевым. Они придумали способ увеличения дебита скважин в пять-шесть раз. За этими исследованиями стоит большая хорошая наука. Но внедрение этого метода идет очень медленно, потому что миллиардный нефтяной бизнес сегодня не заинтересован в низкорентабельных скважинах.
Президент Рузвельт в свое время сделал оригинальную вещь: во времена Великой депрессии, когда нельзя было разгонять инфляцию печатанием денег, президент передал американским университетам в собственность землю и разрешил пользоваться ею по их усмотрению. Ученым, которые к нему пришли, Рузвельт сказал буквально следующее: «Я не могу дать вам денег, но могу предложить способ, как их заработать». Сегодня американские университеты очень богаты, их средний бюджет составляет около миллиарда долларов. (А на всю российскую науку сегодня тратится полтора миллиарда долларов.) Университеты не зависят от государства, у каждого своя система управления. Именно в университетах делается большая американская наука. Нобелевские лауреаты США, как правило, работают там.
Есть много исторических прецедентов пассионарной помощи науке. Например, президент Франции генерал де Голль ввел после Второй мировой войны очень высокий (30-35%) подоходный налог. Определенная часть средств пошла на создание ядерной отрасли, подъем оборонной, космической и авиационной промышленности. Сегодня во Франции 80% всей энергии вырабатывается на атомных станциях. Страна, таким образом, обеспечила реальную независимость от мировой конъюнктуры на энергоносители.
- Российский ученый сегодня не обладает землей или нефтяной скважиной, но может пустить в оборот интеллектуальную собственность. Как начать этот процесс в России?
- Интеллектуальной собственностью должен обладать автор. Это решение не очень понятно, с точки зрения чиновника, но министр образования и науки Фурсенко нашел в себе силы правильно организовать и сформулировать это направление. Пакет законодательных документов уже отправлен в Государственную Думу. Все научное сообщество России с нетерпением ждет принятия справедливых решений.
- В 1991 году финансирование науки упало с 2% ВВП до 0,5%. А сегодня снижено в 15-20 раз по сравнению с 1991 годом. В такой ситуации многие выдающиеся умы России уехали из страны. Можно ли вернуть их на Родину?
- Есть и другие, менее масштабные предложения по этой проблеме, которые мы передали в правительство. Это необходимость работы с нашей диаспорой за рубежом. Многие наши ученые, уехавшие за границу и состоявшиеся там, поддерживают связи со своими друзьями в России, хотят участвовать в совместных проектах. Диаспора - серьезный резерв российской науки. К этим людям нужно относиться с пониманием и заботой, развивая сотрудничество и приглашая для работы на Родину. Это многогранная и непростая для всех стран проблема. В свое время, когда я был министром, рассматривался очень широкий спектр предложений - от прямого запрета на выезд до необходимости создания достойных условий работы ученых дома. Мы тогда выступили категорически против первого варианта. Я убежден, что недавняя инициатива о зарплате в 30 тысяч рублей значительно улучшит ситуацию с утечкой умов. Такая научная политика серьезно практикуется в Китае и Израиле.
- Как вы относитесь к идее создания технопарков?
- Нужно пробовать любые способы и сделать все, чтобы они давали результаты. Есть ряд положительных примеров успешных технопарков, особенно в МГУ, Новосибирском Академгородке и других местах. Но масштаб этого движения слабо соответствует возможностям страны. Мешают бюрократия и наша собственная пассивность.

Беседовала Ирина ТИМОФЕЕВА

Справка «Новой»
По данным профсоюза работников РАН, за последние 15 лет на постоянную работу за границу уехали более 200 000 российских ученых.

Справка «Новой»
Технологический парк (технопарк) - форма территориальной интеграции науки, образования и производства в виде объединения научных организаций, проектно-конструкторских бюро, учебных заведений, производственных предприятий и их подразделений с целью ускорения разработки и применения научно-технических достижений.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам