Национальность: киберрусский

Интернет, наряду с другими информационными технологиями, помогает налаживать и укреплять контакты между людьми и различными сообществами. Так что доступ в Интернет способен заметным образом повлиять на поиски россиянами своего места в современном постинтернациональном мировом пространстве.

Появление киберпространства - факт особенно позитивный для национальных меньшинств, которые исторически либо подвергались маргинализации со стороны властей, либо были лишены каналов общения со своими соплеменниками, проживающими за рубежом. Благодаря Интернету с его динамикой общения и получения сведений разрушается монополия государства на распространение информации, уменьшаются возможности политической, экономической и культурной элиты, представляющей интересы 'коренной национальности', завладевать мыслями, чувствами и бытовым сознанием общества (Джеффри Лейн Блевинс). Уникальность Интернета позволяет разбросанным по миру народностям создавать или воссоздавать землячества невзирая на географическую удаленность (Кристоф Энгель). Или, как пишет Роб Китчин, 'киберпространство дает нам возможность воспользоваться общественным пространством и воссоздать в он-лайновом режиме суть и природу общения'.

Согласно Курту Миллзу, 'территориальные границы утрачивают свое значение, когда биты и байты, электронные данные, факсовые сообщения и компьютерные изображения штурмуют оптоволоконные кабели, устремляются вверх и вниз по каналам спутниковой связи и пролетают через матрицу киберпространства'.

Все более мощные программы, которые в одно мгновение прочесывают Всемирную паутину в поисках сведений о влиятельных личностях в среде национальных меньшинств, способствуют установлению виртуальных связей, объединяют миллионы индивидуумов, имеющих общие интересы, идеалы, а порой и предрассудки. В отличие от того, что происходит в области литературы, кино или телевидения, 'киберпространство - это не просто способ общения между небольшой группой продюсеров и массами потребителей, а децентрализованная система коммуникации, в которой люди одновременно выступают в роли потребителей и творцов: киберпространство интерактивно: пользователи сами выбирают, какую информацию получать и какую отсылать' (Китчин). У национальных меньшинств, находившихся до этого в зависимости от контролируемых элитой СМИ, появляются обширные и чуть ли не безграничные возможности избирательно потреблять информацию и создавать собственные сообщества. В свою очередь элиты, также получившие доступ в Интернет, могут создавать и поддерживать в киберпространстве целые виртуальные нации.

СУВЕРЕНИТЕТ И НАЦИИ В ЦИФРОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Появление киберпространства, которое создается и поддерживается путем он-лайнового взаимодействия, - это знаковое событие для всех, кто причастен к политике. Будучи альтернативным пространственным измерением, киберпространство проделывает виртуальные бреши в вестфальском устройстве международных отношений, одновременно открывая серьезные возможности в области внутренней политики. Роналд Дейберт, Саския Сассен, Роб Китчин и другие пишут о вызовах, который бросает Интернет суверенитету государства-нации, особенно в условиях одновременного проведения трансграничных политических акций. Если взглянуть на географию киберпространства, становится очевидным, что государства-нации представлены в виртуальном пространстве значительно скромнее, чем в реальном (Джим Фальк).

Сетевое общение, политическая активность внутри и вне государственных границ выявляют все большую 'рыхлость' или размытость государственных образований в эпоху постсовременного общества, или постинтернационализма. Фальк сообщает, что Всемирная паутина делает общение между людьми одновременно более универсальным и более узкоспециальным, являясь зеркальным отображением современного мира, в котором государственные границы становятся все более прозрачными'. В связи с этим киберпространство может стать предвестником эпохи неосредневековья, наступление которой предрекали ученый из Оксфорда Хедли Булл и другие.

Новые структуры связи и компьютерные формы взаимодействия помогают элитам национальных меньшинств, имеющим доступ в Интернет, оспаривать доминирующую роль государства в формировании культуры. Эту роль традиционно обеспечивали контроль за СМИ и монополия на систему образования. Национальные меньшинства стали подавать голос в киберпространстве и все эффективнее воплощать политику виртуальной самоидентификации в реальных политических действиях в 'он-лайновом' мире. (Артуро Эскобар называет это 'дрейфом' между политической активностью в киберпространстве и политической активностью в 'географическом месте функционирования Сети'.)

Лаура Энгель и Патрик Мерфи говорят о том, что Интернет серьезно видоизменяет природу общественных связей между народами и бросает вызов культурному суверенитету, обостряя у людей ощущение отсутствия границ. Конечно, нации состоят из живых людей, существующих в реальном географическом пространстве. Но в целом национальная идентичность - это ментальная конструкция, которая в цифровых коридорах и тупиках киберпространства ощущает себя как дома, точно так же, как в каком-нибудь ирландском пабе, армянской церкви или арабском квартале. Миллз пишет: 'Учитывая, что все сообщества воображаемы и конструируются в умах своих членов, нет ничего удивительного в том, что подобные сообщества могут появиться и окрепнуть также и в киберпространстве'.

Интернет становится мощным орудием в руках представителей национальных меньшинств, для которых доступ в Сеть - средство, позволяющее заявить о своей национальной принадлежности. Таким образом, киберпространство становится очагом, у которого представители борющейся за свои права нации могут собираться, не боясь нападок извне. Шерри Теркл полагает, что 'виртуальные сообщества существуют в безопасной среде, ограничение доступа туда по половым, расовым или классовым признакам оказывается бессмысленным; взаимодействуя в этой среде, виртуальные сообщества получают шанс сопротивляться многим формам отчуждения' (цитируется по книге Михаэлы Келеман и Уоррена Смита.).

В связи с тем, что общение в киберпространстве имеет частный характер и легкодоступно, оно также позволяет проповедовать националистические идеи. Интернет дает маргинальным группам 'возможность заявить о себе и оказывать влияние на политическую обстановку' (Франк Рушиано.) При этом, подчеркивает Каспер Поблоцки, в отличие от телефона и других форм массмедийной связи, сама структура Интернета способствует распространению националистической риторики. Гипертекст (текст, позволяющий осуществлять по указателям мгновенный переход к соответствующим ресурсам. - Ред.), как и письменный язык, - это могучее орудие в руках националистов. Но в отличие от других СМИ, Интернет открывает возможности для создания новых сообществ. 'Интернет сочетает в себе особенности газеты, радио и телевидения', превращаясь в мощную среду для общения. Гипертекст еще больше расширяет аудиторию, приглашая пользователей участвовать в обсуждении почти всех событий' (Майя Ранганатан).

Как пишет Саския Сассен, 'цифровое пространство, будь то общественное или частное, в определенном смысле встроено в реально существующие общественные структуры и оказывает влияние на расклад сил в мире: его топография тесно переплетена с неэлектронным пространством'. Так, цыганам или метисам не приходится надеяться на то, что их интересы будут энергично отстаиваться в киберпространстве, поскольку столетиями до появления телекоммуникаций и компьютерных СМИ мало кто обращал внимание на их проблемы. А вот русские в ближнем зарубежье, сербы в Боснии и других Балканских странах, венгры в Румынии и Словакии и европейцы в Южной Африке могут рассчитывать на солидную многостороннюю поддержку в силу того, что они олицетворяют империи, сыгравшие особую роль в истории.

Виртуальное и реальное пространства все в большей степени влияют друг на друга. Особенно интересны перемены, происходящие в постсоциалистическом мире, где 'непрерывно видоизменяется практически вся ткань повседневной жизни' (Крейг Янг и Дункан Лайт). По мере быстрого роста числа интернет-пользователей в бывших советских республиках и посткоммунистических странах Центральной и Восточной Европы, в которых имеются влиятельные национальные меньшинства, там происходит переосмысление понятий 'свои' и 'чужие', а создание кибернационального сообщества приобретает особое значение.

ИМПЕРИАЛИЗМ ВО ВСЕМИРНОЙ ПАУТИНЕ

Русские из ближнего зарубежья, зачастую более приспособленные к городской жизни и чаще стремящиеся получить высшее образование, нежели их сверстники - представители коренного населения (за исключением разве что стран Балтии), имели все возможности для создания своих национальных сообществ с помощью Интернета. (см.: Марго Эмори и Бенджамин Дж. Бейтс). Сегодня русский язык занимает в Интернете десятое место по рейтингу популярности и быстро усиливает свои позиции.

В целом россияне, которые еще десять лет назад были практически не готовы к информационной революции, сделали потрясающий рывок вперед. Россия превращается во всемирный центр, где сосредоточены высококлассные и в то же время недорогие специалисты в области IT. За последние годы Рунет заметно разросся, русские быстро догоняют индийцев в области аутсорсинга. По мнению Ричарда Лесли, директора лондонского представительства фирмы DataArt, занимающейся аутсорсингом, '[русские программисты, работающие на заказ,] явно намерены прославить Санкт-Петербург и сделать этот город признанным лидером в области IT' (Алан Кейн). Рост национального самосознания русских в век информации все больше связан с успехами в области IT на международной арене.

'Пламенный патриотизм', применение информационных и телекоммуникационных технологий, активность в Интернете - все это вкупе представляет собой могучую силу, которая способна оказывать заметное воздействие на русскоязычную часть киберпространства. Если учесть, что более миллиона россиян ежедневно выполняют работы по аутсорсингу в Сети и 18,4 миллиона русскоговорящих пользователей находятся в Интернете, то киберрусские по любым меркам представляют собой мощное он-лайновое сообщество.

Русские перебрасывают виртуальные мосты к своим соотечественникам в Российской Федерации, в других странах бывшего Советского Союза и даже в более отдаленных местах (в США, Австралии и Западной Европе). Тем самым они вопреки государственным границам восстанавливают целостность нации. Интернет становится все более эффективным инструментом общения между этническими русскими в ближнем зарубежье, между общественными организациями, которые отстаивают их права в таких странах, как Латвия и Эстония, а также между общественно-политическими деятелями в России.

Некоторые русские из бывших советских республик, бороздящие просторы Всемирной паутины, стали проводить политику, которую можно определить как киберимпериализм. Ряд элит успешно колонизировали отдельные участки киберпространства, стремясь осуществить утопию восстановления национального влияния в конкретных регионах, пусть даже в концептуальном, а не реальном пространстве.

Русские ближнего зарубежья демонстрируют пример того, как реализуются проекты строительства национальной идентичности в киберпространстве. Обособляясь в странах своего проживания по национальном признаку, они все чаще общаются в он-лайновом режиме со своими соотечественниками с 'исторической родины', а также из других стран.

МЕНТАЛЬНАЯ МИГРАЦИЯ И ИРРАЦИОНАЛЬНЫЕ СООБЩЕСТВА

Киберпространство предоставляет национальным меньшинствам огромную, не отмеченную на карте территорию, где они могут заниматься конструированием и укреплением своей национальной идентичности, вне пределов досягаемости со стороны государственного вмешательства и контроля. Общение национальных меньшинств со своими соотечественниками с 'исторической родины' по Интернету реально угрожает государственному суверенитету стран их проживания. Достаточно представить себе, что маргинальные меньшинства совершают еженедельные и даже ежедневные путешествия, мигрируя по условным ландшафтам киберпространства. Образуя виртуальное единое целое со своими соотечественниками, они забывают о суровой реальности маргинального положения в государстве, где условия диктует 'чуждая' им нация. Как пишут Келеман и Смит, 'получая возможность осуществлять влияние путем морального воздействия и распространения изображений, отдельные индивиды могут почувствовать себя менее уязвимыми перед лицом реального мира, который становится все более опасным и неуправляемым'.

Распад СССР в 1991 году привел к образованию множества новых и возрождению старых сообществ на мировой арене. Политически амбициозные элиты, оказавшись после распада СССР у руля власти в новых независимых государствах, искусно использовали национальный вопрос в своих целях. За давшим трещину фасадом, каковым являлось понятие 'советский народ', обнажилась борьба между государственными образованиями, с одной стороны, и движениями за воссоединение с исторической родиной - с другой. Вскоре выяснилось, что советская национальная политика провоцировала соперничество между национальностями там, где его раньше никогда не было, и вместе с тем скрывала застарелые, глубинные, досоветские этнические конфликты, превратив их тем самым в опасную гремучую смесь.

Интернет вдохнул новую жизнь в самиздат, где каждый имеющий даже скромные навыки в области веб-дизайна мог воздействовать на общественное мнение практически по любому вопросу - причем без вмешательства государственной цензуры, редакционных комиссий и любых других дозирующих информацию органов. Русские, ставшие гражданами новых национальных образований по периметру границ Российской Федерации, развернули крупномасштабную кампанию, частью которой стал поиск новых форм национальной идентичности в глобализирующемся мире. Для них Интернет становится ценным инструментом для того, чтобы определить свое место в мире, и оказания влияния на происходящие перемены.

Новые технологии оказывают раскрепощающее воздействие на 'воображение' и особенно на восприятие таких сложных понятий, как государство и национальная самоидентификация. (Как утверждает Арджун Аппадурай, технология превратила воображение в коллективный социальный фактор, оно больше не ограничено областью искусства, мифологии или обряда и не зависит от манипуляций со стороны харизматических личностей.) Воображение россиян, выброшенных на периферию в результате перекройки границ, становится чрезвычайно сильным средством воздействия как на вновь созданные, но безусловно слабые государства, так и на возрождающиеся нации. Интернет положил конец статистической монополии элиты в национальных проектах; вместе с тем невозможно предсказать, как в конечном итоге он отразится на суверенитете. Однако динамичный характер компьютерного взаимодействия, несомненно, позволяет правительствам и государствам предпринимать попытки определить, вновь изобрести и открыть национальное самосознание. 'Даже когда устаревшие традиции забываются или окончательно похоронены, сочетание миграции с активной деятельностью СМИ является залогом их воссоздания в более крупных масштабах и на более высоком уровне' (Аппадурай). Это то, что Йель Фергюсон и Ричард Мансбах назвали бы 'живым музеем'.

Как ударные батальоны современной действительности и - в меньшей степени - глобализации, русские с исторической точки зрения занимают уникальную нишу в постсовременном, постинтернациональном обществе. Эта ниша уже позволяет им демонстрировать некоторые из черт, которые будут определять новую парадигму, основанную на 'сложных, экстратерриториальных, постнациональных формах лояльности' (Аппадурай).

Интернет используется киберрусскими как инструмент возрождения универсализма, служившего фундаментом Советского государства. В течение большей части XX века СССР представлял собой огромное геополитическое пространство, мир в себе. На этом пространстве русский язык был универсальным средством общения, своего рода лингвафранка. Для киберрусских, живущих в Латвии, Казахстане и других новообразованиях, киберпространство - это дар, ниспосланный свыше. Оно позволяет избавиться от национально-лингвистической клаустрофобии. Стоит только оказаться в Сети, как боязнь замкнутого пространства исчезает. 'Революция начинается с дигитализации чувства национальной принадлежности, брака самости с электронным веком, материализации группового сознания посредством киберпространства', - отмечает Курт Миллз.

Входя в русифицированное веб-пространство, русские, пережившие глубокую душевную травму, налаживают виртуальные контакты, тем самым частично восстанавливая в киберпространстве свою ущемленную с 1991 года национальную идентичность. Ведь здесь уже никто не осудит тебя за то, что ты говоришь на русском, а не на латышском или казахском языке, да к тому же в киберпространстве русский язык намного предпочтительнее, так как именно на нем публикуется подавляющее большинство материалов.

Оказываясь в Сети, киберрусский больше не является представителем меньшинства в 'небольшой' стране, но представляет собой частицу огромной исторической общности из десятков миллионов людей, разбросанных от Бруклина до Берлина и Киева, от Прибалтики до Москвы, Владивостока, Сиднея и т. д.

Хоми Бхабха считает, что 'социализация различий с точки зрения меньшинства - это процесс сложных, непрерывно идущих переговоров с целью оправдания культурных гибридов, возникающих в моменты исторических преобразований'. Для национальных меньшинств, хорошо владеющих интернет-технологиями, этот момент наступил. В прошлом такие возможности открывались в период войн и революций (хотя и не в таких глобальных масштабах), но нынешние колоссальные сдвиги в способах коммуникации способны перевести 'непрерывные переговоры' на более высокий уровень. Интернет меняет как мировосприятие региональных элит, так и их отношение к своему месту в этом мире.

Несмотря на грозные предсказания Роджерса Брубакера и других политологов, видевших в русских меньшинствах - по аналогии с немцами в период между двумя мировыми войнами - своего рода пятую колонну на территории государств проживания, нет никаких признаков того, что киберрусские готовы участвовать в подобной подрывной деятельности.

Однако, по мере того как этнические меньшинства расширяют круг интернет-общения, необходимо решать проблему социальной отчужденности. 'Упраздняя необходимость в непосредственных личных контактах, Интернет усиливает чувство одиночества и социальную изоляцию, расширяя виртуальные сети, которым не хватает задушевности реальных отношений. Как показывают исследования, увлечение электронным общением может приводить к потере связи с реальной действительностью' (Джоэл Коткин). В этом плане национальные меньшинства могут оказаться особенно уязвимыми. Существует опасность того, что виртуальная реальность станет для них своего рода дурманом, уводящим в 'альтернативную реальность' посредством 'технических манипуляций' (Келеман и Смит).

Чрезвычайно высока вероятность того, что киберрусские сформируют иррациональные объединения. Согласно Миллзу, 'человек может загружать в удаленный компьютер изображения, рассказы и истории, которые усиливают в нем чувство национальной принадлежности и тесной связи с соотечественниками. Но: эти символы будут выглядеть бледно в сравнении с тем, что человек видит в окружающем его реальном мире'. Сообщества, формируемые в Интернете, во многом эфемерны и часто создаются без учета реальности (см., например: Лайза Накамура). Подобные сообщества, которые не проходят обкатку в обстановке порой беспощадной действительности (когда необходимо ходить по магазинам, стоять в очередях, посещать кладбища, делать визиты к врачу и т. д.), неустойчивы и могут развалиться от малейшего с ней столкновения. В данном случае нас может выручить понятие 'неоклан' (neo-tribe), предложенное французским социологом Мишелем Маффесоли. Неокланы - это искусственно создаваемые, неустойчивые, нечетко очерченные сообщества, членами которых мы являемся в разное время, но которые не могут в значительной степени управлять поступками отдельного индивида (см.: Келеман и Смит, а также Мораг Маккерон). Если для описания данного явления воспользоваться интернет-терминологией, то можно сказать: члены такой общности избрали 'опцию' принадлежности к данной нации, но в изменившихся условиях они могут быстро выбрать 'опцию' выхода.

Происходящие в киберпространстве процессы формирования, поддержания или трансформации идентичности какой-либо общности не удовлетворяют многим требованиям национального строительства. Это, конечно, ставит новые, весьма важные вопросы о роли национализма и национальной принадлежности в сетевом, глобализирующемся мире. Однако очевидно, что Интернет все в большей мере играет роль целебного бальзама для излечения душевных ран русской диаспоры.

Appadurai, Arjun (1996) 'Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization', Minneapolis: University of Minnesota Press

Bhabha, Homi K. (1994) The Location of Culture, London: Routledge.

Blevins, Jeffrey Layne (2001) "Counterhegemonic Media: Can Cyberspace Resist Corporate Colonialism?" in: Ebo, Bosah (ed.) Cyberimperialism?: Global Relations in the New Electronic Frontier, Westport, CT: Praeger

Brubaker, Rogers (1996) Nationalism Reframed: Nationhood and the National Question in the New Europe, Cambridge: Cambridge University Press

Business Line (2003) "Puffing up the Info Highway," February 5.

Cane, Alan (2002) "Russia's one big chance to play catch-up," The Financial Times, September 4

Deibert, Ronald J. (1997) 'Parchment. Printing and Hypermedia: Communication in World Order Transformation', New York: Columbia University Press

Emory, M. and Bates, B. J. (2001) "Creating New Relations: The Internet in Central and Eastern Europe," in: Ebo, Bosah (ed.) Cyberimperialism?: Global Relations in the New Electronic Frontier, Westport, CT: Praeger

Engel, Christoph (2000) "The Internet and the Nation State," in: Engel, Christoph and Heller, Kenneth H. (eds) Understanding the Impact of Global Netorks on Social, Political and Cultural Values, Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft

Engel, Laura B. and Murphy, Patrick D. (2001) "Cultural Identity and Cyberimperialsim: Computer-Mediated Exploration of Ethnicity, Nation and Censorship," in: Ebo, Bosah (ed.) Cyberimperialism?: Global Relations in the New Electronic Frontier, Westport, CT: Praeger

Euro-East (2001) "EIM Media Report from the CIS," Euro-East, Febmary 27.

Falk, Jim (1998) "The Meaning of the Web," The Information Society, Vol. 14, pp. 285-293.

Ferguson, Yale H. and Mansbach, Richard W. (forthcoming) Remapping Global Politics: History's Revenge and Future Shock

Global Reach (2003) "Global Internet Statistics." Online. Available HTTP: www.glreach.com/globstats/. Downloaded August 22, 2003

Keleman, Mihaela and Warren Smith (2001) "Community and its 'virtual' promises: A critique of cyberlibertarian rhetoric," Information, Communication & Society, Vol. 4, No. 3, pp. 370-387

Kitchin, Rob (1998) Cyberspace: The World in Wires, Chichester: John Wiley and Sons

Kotkin, Joel (2000) The New Geography: How the Digital Revolution is Shaping the American Landscape, New York: Random House

McKerron, Morag (2003) 'Neo-Tribes and Traditional Tribes: Identity Construction and Interaction of Tourists and Highland People in a Village in Northern Thailand." Online. Available HTTP://dlc.dlib.indiana.edu/documents/dirO/00/00/11/39/dlc-OOOOl 139-00/Morag_McKerron.pdf. Downloaded November 25, 2003

Mills, Kurt (2002) "Cybernations: Identity, Self-determination, Democracy and the 'Internet Effect' in the Emerging Information Order," Global Society, Vol. 16, No. 1

Nakamura, Lisa (2002) Cybertypes: Race, Ethnicity and Identity on the Internet, London: Routledge; Negroponte, Nicholas (1996) Being Digital, New York: Vintage

Poblocki, Kasper (2001) "Online National Communities," Polish Sociological Review, Vol. 2, No. 134, pp. 221-246

Ranganathan, Maya (2002) "Nurturing the Nation on the Net: The Case of Tamil Eelam," Nationalism and Ethnic Politics, Vol. 8, No. 2, pp. 51-66

Rusciano, Frank Louis (2001) "The Three Faces of Cyberimperialism," in: Ebo, Bosah (ed.) Cyberimperialism?: Global Relations in the New Electronic Frontier, Westport, CT: Praeger

Sassen, Saskia (2000) "The Impact of the Internet on Sovereignty: Unfounded and Real Worries," in Christoph Engel and Kenneth H. Heller (eds.) Understanding the Impact of Global Networks in Local Social, Political and Cultural Values, Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft.Online. Available HTTP://www.mpp-rdg.mpg.de/pdf_dat/sassen.pdf. Downloaded November 21, 2003

Young, Craig and Duncan Light (2001) "Place, national identity and post-socialist transformations: an introduction," Political Geography, Vol. 20, pp. 941-955

Роберт Сондерс - преподаватель колледжа Вагнера (Нью-Йорк, США). Данная статья представляет собой выдержки из доклада, прочитанного на съезде Ассоциации исследования национальностей (ASN), который прошел в Варшаве в июле 2004 года. Статья основана на исследованиях, проведенных автором в ряде постсоветских государств, прежде всего в Казахстане и Латвии.

Рекомендовать страницу	Обсудить материал	Написать редактору
Распечатать страницу		Дата публикации: 26.03.2005