Каким образом фонды прямых инвестиций ищут ресурсы по всему миру и почему они все сильнее интересуются Россией? Об этом рассказывает глава фонда прямых инвестиций Berkeley Capital Partners Дмитрий Боски

"Мы помогаем командам мирового класса строить компании мирового класса" - так изящно определяет смысл деятельности своей компании Дмитрий Боски. Наш интерес к технологиям его работы в private equity, а также к его взглядам на экономическое развитие России продиктован тремя обстоятельствами. Во-первых, среди его проектов есть безусловно "звездный" для российского рынка проект "Пятерочка", оборот которой вырос в пять раз за два с половиной года: как аккуратно формулирует сам фонд, "с нашей помощью". Во-вторых, этот человек имеет двадцатилетний стаж работы в западном венчурном бизнесе. Свою карьеру он начинал в старейшей калифорнийской компании Security Pacific Venture Capital Group. В-третьих, г-н Боски - выходец из России (он уехал на Запад в возрасте 16 лет, задолго до перестройки). Таким образом, в его лице мы видим западного профессионала, который при этом должен испытывать особые чувства к нашей стране. Делая преждевременное резюме из нашей беседы, можно сказать следующее: в глазах представителя западного инвестиционного мира Россия не исключение из правил, а правило. С экономической точки зрения она прочно стоит в ряду таких стран, как Китай, Индия и Бразилия. Западный инвестор видит в России источник усиления своих глобальных позиций, а взамен предлагает российским компаниям услуги по встраиванию их в глобальную сеть ресурсов, прежде всего человеческих.

- Дмитрий, вы многие годы занимались на Западе венчурным финансированием. В России же вы работаете как фонд прямых инвестиций. Почему?

- Я принадлежу к так называемой старой американской школе и по привычке считаю себя специалистом по венчурному капиталу. Ведь еще пятнадцать лет назад мы говорили "венчурный капитал" - и это описывало все, что нам нужно. И только в последние годы появилось узкое определение private equity, или "прямые инвестиции". Разницу между венчуром и прямыми инвестициями определяет стадия развития компании, в которую делаются инвестиции. Венчурный капитал теперь означает инвестиции в компании ранней стадии развития (причем совсем необязательно, чтобы эти компании были высокотехнологичными), а прямые инвестиции - это инвестиции в компании, которые уже имеют историю, обороты и прибыли. Поскольку в России мы пока не находим большого количества интересных компаний, находящихся на ранней стадии развития, в подавляющем большинстве наши инвестиции - это инвестиции в уже существующие компании, иногда значительного размера.

- В России от инвестора, особенно западного, зачастую ждут прежде всего денег и финансового консалтинга. Но вы, например, работая с компанией "Пятерочка", привлекли туда едва ли не лучших специалистов в мире по логистике и по розничным сетям. При этом известно, что фонды прямых инвестиций достаточно разнообразны в своих отраслевых пристрастиях. То есть может оказаться, что фонд должен иметь доступ к лучшему консультанту по логистике в торговле продуктами питания, а может потребоваться и специалист по деревообработке. Как организуется такой доступ к самым разнообразным ресурсам?

- Наша главная функция - помочь командам владельцев-управляющих нарастить ценность их бизнеса. Поэтому мы должны помогать им в самых разных вещах. Конечно, часть нашей помощи - это деньги, но это не главное. В мире безграничное количество денег, и их можно взять в другом месте. Мы же становимся их настоящими партнерами, потому что мы не одалживаем деньги, мы не берем под них залог - мы покупаем долю в компании и таким образом разделяем все риски с нашими совладельцами.

Как мы работаем с нашими компаниями? Ну, самое возбуждающее для нас - найти выдающуюся команду. Потом для нас важно, чтобы стратегия была правильная и чтобы ее можно было проверить. А дальше еще много всего, но два краеугольных камня - люди и стратегия. Конечно, у нас есть опыт в финансовых вопросах и, конечно, мы принимаем активнейшее участие в обсуждении финансовой стратегии компании, следующих кругов финансирования, зачастую даже берем на себя переговоры с банками, не говоря уже о выходах на биржу. Но прежде всего мы работаем со стратегией, пытаясь понять, что мы в нее можем привнести. Технически это означает, что в компании, в которую мы входим, мы обычно берем два места в совете директоров. И работая там, мы, естественно, достаточно глубоко понимаем, что нужно компании для развития. В случае "Пятерочки" оказалось, что компании будет полезен высококвалифицированный консультант по организации роста розничных сетей. Мы нашли такого специалиста в Англии, и он занял свое место в совете директоров компании. И совершенно отдельно от этого мы привлекли компанию - мирового лидера в логистике, которая помогает ставить складские и транспортные системы. То есть у нас глобальный взгляд, и он помогает нам найти то, что надо, - в России или где-либо еще.

- Но как вы выходите на эти ресурсы?

- Когда мы с компанией понимаем, каких знаний нам сегодня не хватает, мы просто пытаемся найти лучшего человека в мире и привлечь его. Это не значит взять на постоянную работу. Это может быть один день в квартал. И если этот человек может стать членом совета директоров, тогда он будет непосредственно "на службе" шесть раз в год. При этом важно, что кроме него самого мы получаем его связи и все, что из этого следует. А уж разработать стратегию, помочь растущей компании избежать ошибок - это наш собственный конек.

- Есть ли у вас какая-то отраслевая специализация?

- Мы - фонд общего профиля. Понятно, что за те двадцать лет, что я занимаюсь этим, было некоторое количество сделок в разных отраслях, и там накоплен опыт. Розница - одна из таких отраслей. Но я думаю, что все-таки самое главное - правильно выбирать команды для партнерства. Это важнее отраслевой специфики.

- А каким образом вы выбираете людей? На глаз?

- Ну да, люди думают, что венчурный капитал - это как в казино сходить. Что лишь одна из десяти сделок приносит деньги. На самом деле успешных сделок большинство. Одна может оказаться неуспешной, еще три из десяти просто вернут деньги, а остальные шесть будут успешными. И если повезет, одна из десяти будет такая, как "Пятерочка", - ракета. По моему опыту, именно такое распределение структуры фонда по доходности наиболее вероятно.

Как проверяют людей? Во-первых, конечно, на глаз, то есть полагаясь на интуицию. И на этом этапе отсекается примерно девять из десяти. А вот над одной десятой всерьез работаешь. Начинаешь разговаривать с людьми, которые этих людей знают. Не столько с юристами, духовниками и членами семьи, но и с людьми, с которыми они работали. Причем желательно с самыми разными уровнями: и с начальниками, и с ровней, и с подчиненными. Потом идешь в их прошлое. Мы, как правило, идем лет на десять назад. Поразительно, насколько хорошо можно разобраться в человеке.

- Вы сказали, что человек и стратегия - это важнейшие факторы. А какие еще?

- Рынок, сама продукция. Бывает высокий конкурентный риск, бывает риск технологический. И наконец, очень важный фактор - структура сделки.

- Что такое структура сделки?

- Распределение риска между участниками и вознаграждения за него. Это достигается через структуризацию ценных бумаг. Может быть покупка обыкновенных акций, а могут быть привилегированные акции. Часть сделки можно структурировать как кредит, который находится на балансе ниже, чем кредиты банков, и так далее. Нет предела творчеству. И еще структура сделки включает подготовку достаточно сложных юридических документов, которые определяют наши права и нашу защиту. Обычно мы миноритарные акционеры, и нам нужно, во-первых, чтобы наши права были защищены, а во-вторых, чтобы у нас был голос и мы могли бы влиять на то, что происходит.

И далее, конечно, нам нужен выход. Если ты не видишь, каким может быть выход, то сделку заключать не надо.

- Какие существуют формы выхода?

- В большинстве случаев это продажа компании стратегическому инвестору. Бывает выход перефинансирования - то есть на наше место под новую оценку компании заступает другой финансовый инвестор. Выход, о котором все с возбуждением говорят, - это выведение ценных бумаг компании на биржу. Но таких случаев мало, хотя этот выход может быть очень интересным. И еще одни вариант выхода - выкуп управляющими своей доли обратно. Так что есть достаточно широкий набор вариантов, но необходимо, чтобы и инвесторы, и управляющая команда ясно отдавали себе отчет, что мы - не постоянный капитал: через четыре-пять лет мы должны будем выйти.

- Почему, несмотря на "дело ЮКОСа", несмотря на то что Запад, как мы видим, весьма напряженно относится к нашим политическим коллизиям, инвестиционный интерес к России не только сохраняется, но даже возрастает?

- Я не могу рассуждать как специалист по международной экономике, но поскольку наш фонд весьма успешен, то у меня тоже сложилось впечатление, что дела идут хорошо. Почему? Ну, во-первых, в мире не так много растущих рынков. Есть фактически только три быстрорастущих и больших рынка - российский, бразильский и китайский. Это так называемые emerging markets, которые еще достаточно свободны и на них легче создавать стоимость.

А что касается политики... Мы все видим, что делается в Китае. Там освободили рынок, но не освободили политическую систему, и это никому не мешает. Инвесторам кажется, что там абсолютная политическая стабильность и при этом капитализм работает прекрасно. Так что из абсолютно общих соображений Россия - это вполне интересно.

- Но у нас вряд ли можно говорить о такой стабильности, как в Китае.

- Есть еще один важный фактор. Магистральной темой мышления западных инвесторов - как промышленных, так и финансовых - стала глобализация. Они думают только в этих рамках и приходят к выводу, что надо занимать место: если не займешь ты - займет другой. Сегодня, может, это будет неприбыльно, но если ты уже здесь, то, когда это место начнет приносить доходы, окажется, что на нем уже стоишь ты, а не кто-то другой. То есть весь этот интерес - это просто глобализация. Конкретно к России это не имеет никакого отношения.

- То есть после дефолта очухивались два года, а после ЮКОСа хватило и шести месяцев?

- Меньше, конечно. Деньги, к сожалению, абсолютно аморальны.

- Еще один вопрос, который вам не понравится со всех точек зрения. В России сложилась ситуация, когда политическая и экономическая среда более благоприятна для иностранного бизнеса, чем для местного. У наших масса проблем - проблема кредита, проблема залога, проблема с властями. И возникает риск, что в этих условиях у нас не сможет развиться достаточно мощный национальный капитал, так как все лучшие места займут иностранцы. Вы видите какие-либо конкурентные преимущества российского бизнеса?

- Я думаю, что в режиме глобализации многие отрасли в большинстве стран перейдут к многонациональным компаниям, и в этом смысле я не вижу особой беды. Россия отличается тем, что у нее поразительные недра и есть очень крупные национальные предприятия, которые никуда деться не должны. Но конечно, многие отрасли уйдут в то, что называется multinationals. И эти multinationals уже не очень-то принадлежат одной стране. Но восклицать: "Куда идет прибыль!" - я бы не стал. Посмотрите на структуру акционеров "Форда". Там весь мир. И фабрики "Форда", то есть рабочие места, тоже разбросаны по всему миру.

Однако в большинстве развитых стран существует очень разветвленная и активно живущая собственная экономика - это малые и средние предприятия. Вытеснят ли иностранцы такой российский бизнес? Не думаю, что это возможно.

- У нас много говорят о том, что в России вытравлено предпринимательство. И тем не менее вы сами могли убедиться, что предприниматели в России есть. Наши чем-то отличаются от других?

- Мне кажется, что основные качества предпринимателей идентичны абсолютно везде. Это люди особенные, неспокойные, энергичные, видящие дальше других или, по крайней мере, верящие, что видят дальше других. Эти люди талантливы в том, чтобы подключать к своим проектам ресурсы, которые они напрямую не контролируют. Все это есть в России. А основная особенность - горизонт планирования. В России планируют года на три. Редко больше.

- И вопрос личного свойства. Почему вы занимаетесь именно этой деятельностью?

- Если работать в мире бизнеса (а ведь это совсем не обязательно, есть и другие сферы жизни), то я не могу себе представить более интересную отрасль. В большинстве профессий ты находишься перед клиентом, ты беспрерывно себя продаешь: инвестиционные банкиры, адвокаты, бухгалтеры, нотариусы и оценщики - все они себя продают. Венчурный капиталист чаще находится в роли покупателя. Конечно, он тоже должен себя продать, если есть много фирм, которые хотят вложиться в одну привлекательную компанию, но чаще он в роли покупателя. Он не посредник, ему не платят за его время, он принимает на себя долгосрочный риск. По темпераменту люди обычно чувствуют себя более комфортно или в одной ситуации, или в другой. Для меня подходит больше роль покупателя. Это первое. Второе - огромное разнообразие проектов и самой работы. Это разнообразие уникально. Мне трудно представить себе другую профессию, где больше разнообразия. Это два. Три - это уровень коллег. Эта отрасль небольшая, она не требует армии народа, но в ней можно заработать кучу денег, поэтому здесь собираются очень сильные люди. Высокий калибр, человеческий и профессиональный, это тоже привлекает. Потом, в отличие, например, от консультантов, ты не со стороны смотришь на компанию, а становишься ее частью. Ты становишься членом совета директоров, ты реально работаешь бок о бок с людьми, и ты реально влияешь. И наконец, финансовая сторона. Когда все это работает правильно, можно заработать много денег.

Обычное устройство венчурной компании - это партнерство. То есть ты не винтик в большой структуре, а того или иного уровня партнер. И обычно в отрасли двадцать процентов от прибыли фондов идут в управляющую компанию, то есть партнерам, а значит, результат напрямую зависит от успеха или неуспеха твоих действий. Ну вот пять причин.

- А не сложно держать в голове столько проектов?

- Если много проектов, то в какой-то момент нужно прибавлять людей. У нас принято считать, что можно быть членом максимум восьми советов директоров. Я думаю, что это уже довольно тяжело. Но работа страшно интересная. У нас считается, что требуется десять лет для того, чтобы воспитать венчурного капиталиста. Это в одночасье не происходит, потому что экономический цикл очень сильно влияет на то, как себя ведут портфельные компании, и он может не совпасть с инвестиционным циклом. То есть просто требуется много времени, чтобы все повидать.

Что такое Berkeley Capital Partners

Berkeley Capital Partners - самостоятельная управляющая компания. Ее первый фонд BCP-1 на сто процентов состоял из денег ЕБРР. Большая часть ее второго фонда BCP-2 будет состоять из денег частных западных инвесторов. Наиболее успешные сделки: розничная сеть "Пятерочка" - рост в пять раз за два с половиной года, фармацевтическая дистрибуторская компания "Катрен" - рост в шесть раз за четыре года, деревообрабатывающая компания MS United - рост в два с половиной раза за два с половиной года.

Эксперт, #47 (447) от 13 декабря 2004

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам