Мы начинаем разговор об узле российских проблем. Эти слова означают следующее: все социальные, экономические, политические проблемы России так или иначе зависимы от одной - проблемы некапитализируемых активов. Одним из своих концов все они связаны в единый узел, и без его распутывания или разрубания не могут быть ни решены, ни даже правильно поставлены. Проблема эта, никем не формулируемая, не обсуждаемая и не решаемая, cегодня острее бритвы в руках сумасшедшего.

Стоимость наших материальных активов в сравнении с их зарубежными аналогами сверхнизка. Даже в идеальном случае нефтедобывающих компаний, акционированных и приватизированных, образцово управляемых и поставляющих большую часть продукции за рубеж, рыночная капитализация все равно в четыре-пять раз ниже западных аналогов. Чем дальше от валютных нефтегазовых оазисов, чем больше доля государства в собственности той или иной компании, тем драматичнее возрастает этот разрыв. "В среднем по больнице" российские активы стоят дешевле примерно раз в сорок. Однако у многих машиностроительных производств рыночная стоимость ниже в сотни раз либо вообще близка к нулю.

А меж тем они, эти поношенные активы советского происхождения, - наше все, незаменимые поильцы-кормильцы. Это на их потертых горбах, позабывших про амортизационные отчисления, мы худо-бедно ехали все эти годы. Они безропотно выдавали "генерацию денежных потоков", нещадно пилимых и уводимых за бугор. Именно они, а не постиндустриальные, с иголочки суперактивы "Мобильных телесистем" и Национальной компьютерной корпорации и в 2004 году обеспечивают 94% ВВП ("Шесть процентов новой экономики". Эксперт N37). И если последнему суждено удвоиться - в том снова главной будет их заслуга. Такова цена проблемы.

Для начала покажем, что в лоб она не решается.

Почем завод на рынке

Разберемся, как формируется сегодня, "в условиях рынка" (ой ли?), стоимость конкретных материальных активов, перепавших новым владельцам после похорон Советского Союза. Забытый фараон Рамзес Планомерный возвел Мемфисский тракторный, рассчитанный на производство 10 тыс. штук техники в год. И поныне его величественные руины, трижды перепроданные и разворованные, вызывают трепет перед мощью и дуроломством древних династий. А потные менеджеры нового царства рапортуют собственникам, что благодаря сверхусилиям кое-как выползли на уровень производства в одну десятую от долиберального. Потому что сейчас заводчане вынуждены сами продавать продукцию, а платежеспособного спроса нет. Так сколько стоит завод? Простой вопрос.

Ответ на него будет разным в зависимости от того, кто будет главным оценщиком-покупателем завода - товаропроизводитель, торговец или банкир.

Ситуация первая (идеальная): за границей или в другом регионе есть собственник машиностроительных заводов, которому нужно именно такое производство. Зачем? Это его проблемы. Например, он намерен там у себя продавать по десять тысяч тракторов, хочет собрать в холдинге полную линейку производства сельхозтехники или собирается на аутсорсинге снимать для Голливуда схватки с терминаторами в цехах работающего завода. Так или иначе, ему требуется точь-в-точь такой завод, как у нас в Мемфисе. В случае продажи писцы могут поднять бухгалтерские папирусы и выяснить, в какую копеечку влетел фараону этот завод, включая землеотвод, осушение болот и отлов крокодилов, строительство цехов, закупку оборудования в Междуречье, наем нубийских биндюжников, обучение жрецов в Академии народного хозяйства и внедрение АСУ ТП. Тогда выручка от продажи завода по бухгалтерской стоимости может покрыть затраты, понесенные в ходе его покупки, строительства и отладки.

Вторая ситуация: нет таких чудаков, которым нужен завод целиком, ибо одинаковые тракторы пачками по десять тысяч штук в год больше нигде не требуются. Если покупатель - торговец, то завод его интересует (как и любой другой предмет) с точки зрения выгодной перепродажи, целиком или по частям. Но целиком перепродать некому, и торговец оценивает завод по кускам, на которые может быть спрос. Цеха можно продать тем, кто приспособит их под офисы для аренды, склады или теплицы. Часть станков купят другие заводы, остальные придется продавать как металлолом и т. д. Эта ситуация уже реалистичная, но и более унылая: вывоз оборудования из цехов и перепланировка для других нужд требуют серьезных затрат, которые придется вычесть из цены продажи, и на ней много уже не заработаешь. Не говоря уж о "нематериальных активах" типа компетенции мастеров и морального духа рабочих - это все вообще идет в отвал.

Наконец, третий случай, когда покупателем является банкир. Банкира не интересует ни завод в целом как производственная единица, ни перепродажа его в разобранном виде по частям. Банкиру нужен завод как машина по расширенному воспроизводству вложенных денег, как питательная среда для размножения его капитала. То есть он рассматривает производство тракторов как альтернативу коммерческим и потребительским кредитам, портфельным инвестициям и прочим формам получения прибыли на вложенный капитал. Ему важно только одно: какое количество прибавленной стоимости сможет произвести завод, если он приобретет его в собственность, иными словами - вытащит часть своего капитала из формы "ипотечного кредита" и перельет его в форму "работающего материального актива". Тогда он начнет смотреть прежде всего на существующий и ожидаемый поток продаж. И если выяснит, что завод продает в десять раз меньше, чем способен производить, подсчитает затраты на консервацию и охрану 9/10 неработающих мощностей, оценит просроченные платежи за свет, тепло и т. п., то решит - часто так и получается, - что завод имеет даже не нулевую, а отрицательную стоимость.

Приехали.

Плюс капитализация всей страны

Собственно, только в третьем случае, говоря о стоимости завода, мы имеем в виду конкретно капитализацию. Капитализация завода - количественная характеристика эффективности его использования в качестве промышленного капитала, экономической машины для производства прибавленной стоимости. Видно, что капитализация характеризует не столько сам актив как вещь, сколько актив, который работает. Стоимость актива определяется тем, что он может произвести, а не тем, из чего состоит. Это не цена омертвленного в нем железа и цемента, а произведение стоимости востребованного продукта, производимого активом в единицу времени, на предполагаемое время его функционирования.

Важные слова в этой фразе - "востребованный" и "предполагаемое".

Институты рынка играют двойственную роль по отношению к капитализации актива. С одной стороны, "невидимая рука" управляет сетью отношений обмена, благодаря которым актив, производящий промежуточные продукты (полуфабрикаты, комплектующие), может в принципе включиться в новые цепочки создания прибавленной стоимости и загрузиться дополнительной работой. "Капитализация", стало быть, не только оценивается институтами рынка, но и отчасти создается ими. С другой стороны, рыночная капитализация отражает ожидания инвесторов-акционеров, которые опираются на ряд явных или неявных прогнозов, сомножителей формулы капитализации:

как долго будет существовать спрос на продукты деятельности актива, и как он будет изменяться на протяжении этого времени;
какую часть этого спроса можно будет захватить и удерживать за собой, удовлетворяя его за счет использования данного актива;
сколько времени актив сможет проработать до момента полного выхода из строя или морального устаревания и как будет меняться его производительность на протяжении этого жизненного цикла.

Однако функция прогнозирования, не свойственная рынку, выполняется им крайне консервативно, если не сказать топорно. Рынок, в сущности, - жуткий перестраховщик. Сталкиваясь с рисками в установлении характера и объема спроса, неопределенностью в оценке доступной доли рынка, неустойчивой производительностью активов, он опускает их стоимость в сотни раз, превращая акции компании в "мусорные".

Авторы модной ныне книжки "Невесомое богатство" (Андриссен Тиссен. Невесомое богатство. - М.: Олимп-Пресс, 2004.) постоянно на разные лады объясняют, что менеджеры должны "самостоятельно определять истинную стоимость своей компании, вместо того чтобы предоставлять это на усмотрение капризного рынка" (стр. 5). Они восклицают: "Неужели вы действительно доверите рынку определять истинную цену своим усилиям?" (стр. 22). "Сегодня все уже единодушны в одном: нам нужна такая методика, благодаря которой каждый управляющий сможет сам рассчитать истинную стоимость своей компании, вместо того чтобы за него это делали внешние по отношению к компании рыночные силы" (стр. 35).

Нам тоже нужна такая методика. (Правда, мы существуем по отношению к владельцам intangible assets в зеркальной ситуации: у них рыночная стоимость в разы и десятки раз превышает балансовую, а у нас, напротив, в десятки раз отстает. Но об этом - позже.) С точки зрения здравого смысла простаивающий тракторный завод с исправным станочным парком не может иметь отрицательной стоимости: ведь наверняка можно найти ему какое-то полезное применение! У рынка нет никакого "здравого смысла", зато здравый смысл есть у людей. И задача управленцев - конвертировать здравый смысл в рост капитализации.

Русский язык подсказывает еще и императивное значение этого слова - по аналогии с "индустриализацией", "модернизацией", "мобилизацией" и т. п. Предпринимательская капитализация - последовательность действий, производимых над активами, которая превращает их из вторчермета в капитал и в дальнейшем ведет к управляемому росту стоимости.

Что делать? И почему не делают?

Чтобы понять суть проблемы с этой самой капитализацией, давайте, как учит математика, упростим ее до предела.

Итак, ситуация, знакомая до безысходности. В руки управленцу тем или иным путем попали производственные фонды, оставшиеся от СССР. Они вполне работоспособны и могут производить продукцию сносного качества. Рыночная оценка их в десятки раз меньше балансовой стоимости аналогичных фондов где-нибудь в Греции или Португалии. Прибыль, соответственно, рыночная, то есть с гулькин нос, а геморрой - по полному балансу. Избавиться от них можно, разве что доплатив свои кровные за автоген либо гексоген. Если есть возможность их акционировать, наберется (по той же причине недооценки) сумма на ремонт заводского забора, но не на модернизацию и рост. Чтобы их модернизировать, требуется солидный заемный капитал, который приходится привлекать опять-таки под залог самих фондов, а те не имеют стоимости... Замкнутый круг!

Три российских удара по капитализации активов

Первый удар (под дых): риски, создаваемые неуправляемой системой общественных потребностей.
Второй удар (ниже пояса): неопределенности корпоративной войны всех со всеми на информационном поле.
Третий удар (нокаут): издержки, связанные с запредельным износом основных фондов

Не оттого ли рыночная стоимость завода составляет лишь малую долю от балансовой, что главный конвейер еле движется? Может быть, если найдется способ запустить конвейер на всю катушку, они и сравняются? Примем это как рабочую гипотезу. Забудем для простоты, что балансовая стоимость советских активов тонет во мгле времен. Что многие статьи баланса пришлось бы пересчитывать из переводных рублей и валют несуществующих ГДР и Чехословакии. Что управленческий учет давно разошелся с бухгалтерским, живет отдельно и не платит алиментов. Что экономический смысл слова "амортизация" заводские управленцы стали забывать. И не будем пока ломать голову над загадкой, почему рыночная стоимость всех компаний, чьи акции торгуются на NYSE, в среднем превышает балансовую в три раза и продолжает уходить в отрыв. Сузим нашу огромную проблему до проблемы загрузки мощностей.

Итак, пусть состояние производственных фондов, пожилых, но все еще работоспособных, позволяет заводу в принципе выйти на проектную мощность, но по разным причинам они не используются и на 10% от нее. Пройдем вдоль цепочки узловых проблем, главных трансакционных потерь этой мощности.

Риск. Благородное дело?

Завод - тот же самый, общество с виду то же, но полтора десятилетия назад оно потребляло десять тысяч тракторов за год, а теперь ему с трудом удается всучить один. И значит, дело не только в "активе" как производственной единице. Надо начинать с другого вопроса: куда девались потребители? Ведь потребность в тракторах исчезнуть не могла - любому обществу хочется кушать. Потребность-то есть, только вот спроса нет: плановый отменили - рыночный освободили, в результате первый исчез, но второй так и не появился.

Оставим пока в стороне загадку "планового спроса", о которой как-то неполиткорректно вспоминать. Где сегодня взять рыночных потребителей для наших тракторов?

Подумаешь, бином Ньютона! Научный менеджмент разъясняет, что производство и продажа машины сегодня не более чем звено в сети других функций: финансирование, лизинг, аренда, страхование, сервис и ремонт, прокат, изготовление и монтаж дополнительных приспособлений... В этой сети собственно производство - далеко не самое прибыльное. В компании Ford, к примеру, все реже употребляют слово "автомобиль". Руководство заявляет: "Мы превращаемся в международную компанию, специализирующуюся на мобильности".

Аналогичным образом Михаил Болотин, конструктор новой тракторной отрасли, предлагает видеть в тракторе прежде всего трансмиссию и два дополнительных узла съема мощности спереди и сзади, на которые можно навешивать специализированные устройства для производства самых разнообразных работ. Трактор-бурильщик, трактор-пылесос, трактор-плуг, тягач, электрогенератор, насос, краскопульт, лесопилка, подъемник... И все эти обрабатывающие центры мобильно перемещаются по бездорожью прямо к месту запроса на работу. Вот он где, спрос-то!

Дело вроде бы за малым: как можно точнее выявить спектр и масштабы таких сегментированных потребностей в мобильной мощности; превратить каждую из них в рынок; спроектировать цепочки и схемы производства соответствующих потребительских ценностей и вмонтировать недогруженный тракторный завод в каждую из них; наконец, обменять компетенцию конструктора на позицию контролера и распорядителя созданных финансовых потоков...

Общественные потребности - главный источник потенциальной энергии экономики. Будучи правильно конвертированы в спрос, они в конечном счете воплощаются в мощность производственных фондов. Оценка масштабов, границ и динамики потребности позволяет понять емкость порождаемого ею нового рынка. Но неизбежны и серьезные ошибки в оценке величины и прогнозировании динамики потребности. Здесь основная зона рисков предпринимателя, первая сфера его трансакционных потерь. Известен провал легендарной компании Dell с семейством товаров Olympic: она верно угадала направление развития потребностей клиентов, но переоценила скорость этого развития.

В сегодняшнем российском обществе, увы, не идет речь ни об управлении потребностями в стиле Госплана, ни об их формировании в духе американского маркетинга. В ситуации перманентных реформ, то и дело переходящих в разборки, крайне плохо обстоит дело и с прогнозированием. По данным журнала Euromoney, Советский Союз занимал по уровню рисков 18-е место в мире, а сейчас, в благоприятный период развития рыночной экономики в России, мы находимся внизу первой сотни. Вот первый удар "под дых" отечественной капитализации.

Принцип проектной неопределенности

Итак, от тракторного парка - к системе мобильных обрабатывающих центров? Отличная стратегия. Но у команды управленцев нашего завода нет монополии на предприимчивость. И наверняка в это же самое время другие потенциальные предприниматели (Юрий Громыко называет их "одноименцами") разрабатывают в намеченной нами сфере и смежных с нею не менее захватывающие сценарии. Ведь нет больше ни ЦК, ни Госплана, все абсолютно свободны в построении приватных, частных планов. Зато теперь эти планы, как в шахматах, могут совпадать и конкурировать друг с другом, опираться один на другой, могут чинить другим препятствия в их реализации и наоборот, внезапно открывать тактические возможности.

Владельцы ресурсов, которых мы наметили для включения в нашу предпринимательскую схему, уже получили или вот-вот получат альтернативные предложения. Некоторые из них согласятся войти в обе схемы, чтобы в нашей сыграть роль лазутчиков, готовящих наезд или корпоративный захват. Перевербовать их или тонко использовать для введения конкурентов в заблуждение? У кого больше, извините за выражение, ранг рефлексии?

Чтобы обнаружить, раскрыть, опровергнуть или подчинить себе планы и схемы действий "одноименцев", нужны разведка и контрразведка, аналитика и "радиоигры", информация и еще раз информация!

Прежде всего - об имущественных отношениях и сферах материальной ответственности; о структурах и центрах власти, альянсах, коалициях и полномочиях; о законодательном процессе и производимой им регламентации, о ее пробелах и противоречиях. Анализ подобной информации только и позволит в конечном счете понять, какую долю нового рынка мы сможем захватить и контролировать при правильной игре. Пробелы, сбои в получении, ошибки в интерпретации такой информации - основная зона неопределенностей предпринимателя, вторая сфера его трансакционных потерь.

Рынок в роли оценщика крайне нервозно реагирует как на риски, так и на неопределенности. Ругать советскую статистику было хорошим тоном, но на фоне нынешней российской она вспоминается ностальгически. Составители рейтинга "Эксперт-400" рассказали об этом вполне достаточно. Непрозрачность, информационная закрытость экономики РФ стала притчей во языцех. А предприимчивость хозяйствующих субъектов в теневых и сумеречных зонах приобретает самые причудливые формы. Госплан не Госплан, но хоть Сухаревская конвенция не помешала бы.

Отсюда - второй удар ниже пояса по отечественной капитализации.

Внутренний жандарм предпринимателя

Умножив ожидаемую емкость нового рынка на прогнозируемую долю в нем, мы получили - с учетом рисков и неопределенностей - величину проектной прибавленной стоимости, которую может принести нам новый продукт или услуга. Теперь начинается собственно предпринимательский проект.

Под каждую новую потребность нужно сконструировать и реализовать цепочку (а точнее, схему) производства соответствующей потребительской стоимости, в которую мы воткнем наш простаивающий актив, обеспечив ему тем самым дополнительную загрузку. Но наряду с ним туда войдут новые поставщики, партнеры, распространители и потребители. Созданную сообща новую прибавленную стоимость нужно разделить между собственниками всех необходимых проекту ресурсов так, чтобы никто не остался внакладе, а нам достался главный приз. Обладателям прав (земель, недвижимости, лицензий, патентов и т. п.) нужно заплатить причитающуюся ренту. Собственникам средств и предметов производства, чья стоимость в процессе переносится на конечный продукт, возместить ее через амортизационные и иные платежи. Наконец, чтобы запустить всю цепочку производства новой стоимости, не обойтись без капиталов, собственникам которых приходится платить проценты.

Платежи собственникам других активов - основная зона издержек предпринимателя, третья сфера его трансакционных потерь.

Суммируя все указанные издержки и вычитая их из проектной прибавленной стоимости, мы получаем наконец ожидаемый предпринимательский доход. И если его величина за всеми вычетами рисков, неопределенностей и издержек положительна - проект имеет шансы состояться.

Ultimate Question

И еще одно, самое грубое упрощение. Наивно предположим, что все знания о премудростях предпринимательского проекта можно почерпнуть из курса и стандарта Project Management. Временно забудем о злоключениях ренты и амортизации в российской экономике, про которые наслышаны. Зададимся только одним вопросом.

Последней статьей трансакционных издержек предпринимателя были проценты на заемный капитал. Только вот кредит, эту шкуру неубитого медведя, еще получить надо. Понятно, что обычный банк ничего не даст. Ему нечего предъявить в качестве залога, кроме рассуждений: ведь рыночная стоимость актива близка к нулю.

Шесть этажей проблемы капитализации глазами управленца

Предпринимательский уровень. Рынок врет! Мой вполне работоспособный завод не может и не должен стоить так мало.
Корпоративный уровень. Необходимы ясные критерии, отличающие тех, кто "пилит поток", от настоящих управляющих стоимостью активов.
Уровень страны. Куда провалилась страна, чей ВВП был больше половины американского, и откуда возникла эта, где он меньше в 25 раз? И причем здесь рыночные реформы?
Глобальный уровень. Как проблемы с нашими просевшими активами вписываются в мировой мейнстрим? Почему Balanced Scorecard до боли напоминает систему плановых социально-экономических показателей предприятия?
Научно-культурный уровень. Какие существуют теории, модели, понятия, отражающие проблему наших активов в зеркале науки и культуры? На каком языке (помимо матерного) об этом можно говорить?
Человеческий уровень. Чего хочет от управленца Всевышний? Является ли предпринимательство аморальной и бессмысленной игрой? Или же в том, что происходит с собственностью, есть некий поучительный опыт, без которого невозможно быть человеком?

Вся надежда на инвестиционных банкиров. Они вкладывают в будущее, они готовы рассматривать проект по содержанию. Но их интересует не методология, а расчет размера предпринимательского дохода, прежде всего сама формула, по которой он вычислен.

Предположим, прогрессивных инвесторов устроили оценки рисков и неопределенностей. Но в формуле скрыта еще одна, фатальная неизвестная. Это конкретный ответ на простые с виду вопросы. Сколько времени завод сможет проработать до момента, когда его оборудование, используемое в проекте, окончательно выйдет из строя или морального устареет? И как будет меняться его производительность на протяжении жизненного цикла?

Для постиндустриальных производственных фондов с оцифрованными входами-выходами, со стандартной производительностью и генетически вшитыми в их жизненный цикл плановыми ремонтами ответ проще пареной репы.

Для советских фондов, находящихся у грани или за гранью полного износа, пятнадцать лет латавшихся незнамо кем, как и за какие шиши, кривая производительности и само время оставшейся жизни - непредсказуемы.

И это третий, нокаутирующий удар по капитализации.

Купцы, на чьи деньги оснащались торговые корабли в Новый Свет, готовы были и к рискам, и к неопределенностям. Но едва ли кто вложился бы в дальний рейс судна, чьи паруса в любой момент могут порваться от старости или расползтись по швам.

Дело не в том, что наши активы плохо капитализированы. Это даже не полбеды. Дело в том, что они не капитализируемы в принципе.

Но других-то активов, как сказал бы товарищ Сталин, у нас нет! Тимуровцы не смонтируют ночью дополнительную нитку трубопровода в подарок "Транснефти". И не стоит надеяться на чудесное обретение мощностей на Бурейской ГЭС. Благодатное чудо уже в том, что советские активы, потерявшие и гражданство, и хозяина, нещадно погоняемые владельцами-временщиками и в хвост и в гриву, дотянули до наших дней.

Больше того, за эти годы они смогли бы целиком окупить свою модернизацию или замену. Просто плоды их труда, вместо того чтобы наполнить амортизационные фонды, улучшали мировой инвестиционный климат (с учетом географии новорусских банковских счетов).

Одно из двух. Или некапитализируемые активы под руководством отечественных управленцев чудом успеют заработать на свои достойные похороны еще один, последний раз. Или вскоре, после массового выбытия производственных фондов, в фундаменте "удвоения ВВП" останутся "Вымпелком", "Коркунов" и агентство "Имидж-Контакт".

Вот он, Родос наш сермяжный! Штаны бы не порвать в очередном историческом прыжке.

Двуглавый орел: вороватый и тороватый

Упрощение не помогло - кавалерийский наезд на проблему некапитализируемых активов не удался. Нужно переходить к планомерной осаде - об этом речь пойдет в последующих материалах.

Случаются в России времена, о которых сказано: чего ни хватишься - ничего нет. Случаются иные, о которых отчеканено на петровской медали: небываемое - бывает. Есть у нас в стране управленческие команды, умеющие творить чудеса с активами советского происхождения. Невзирая на запрет теории, те у них под началом и прибыль приносят, и налоги в казну сдают, и помаленьку обеспечивают собственную модернизацию. Мне известно несколько таких - не понаслышке, а по работе. Вам, надеюсь, тоже. Секрет их мастерства не только постижим, но и воспроизводим - в следующих материалах мы его расшифруем ко всеобщей пользе. Беда в том, что таких управленцев катастрофически мало, они не знают друг о друге и чувствуют себя изгоями. И главная тому причина не в оскудении земли талантами. Дело куда серьезнее.

В стране сосуществуют, сталкиваясь между собой, два способа управления материальными активами. Один из них - разорительный для экономики и губительный для самих активов - получил массовое распространение. Другой - эффективный и социально востребованный - уже заметно прорастает, но находится в изоляции, не имея социального статуса и поддержки. Организационное воплощение первого далее для простоты называется "закрытая управляющая компания", второго - "открытая".

Закрытые управляющие компании виртуозно пользуются сверхнизкой стоимостью активов, тем обстоятельством, что капитализация - вне зоны внимания общества и государственных органов. Они заточены на генерацию максимально возможного денежного потока с управляемого актива любой ценой и бесконтрольно отводят часть этого потока в своих интересах - или в интересах своих высоких "крыш".

Открытые управляющие компании сознательно и компетентно управляют ростом капитализации активов. Они заинтересованы в том, чтобы этот экономический показатель стал открытым, обсуждаемым, контролируемым со стороны государства и общества. Это позволит им обрести высокий социальный статус и профессиональный рейтинг, пользоваться заслуженными плодами своего труда.

Как это уже бывало в истории нашей страны, государственные обстоятельства складываются не в пользу открытых управляющих компаний. Известно, что в госплановской экономике объективно действовал "затратный механизм" перераспределения добавленной стоимости от эффективных производителей к неэффективным. Сейчас в стране образовалась еще более опасная конфигурация интересов и сил, которую можно назвать "институциональной коррупцией". Она постоянно воспроизводит наше отставание от уровня эффективности, достигнутого в развитых странах. Она целенаправленно заполняет все управленческие вакансии кадрами, чья единственная добродетель - "пилить поток".

Российское государство сегодня не готово к революции управляющих. Но три движущие силы этой революции уже существуют. Это зарождающееся лобби эффективных управленцев среди предпринимателей и госслужащих; управляющие капиталами глобальной экономики, прямо заинтересованные в открытости наших активов для инвестирования и в росте их капитализации; идеологи и практики современных методов управления собственностью.

Первое, что нужно сделать, - ввести эту узловую проблему, проблему капитализации активов, в национальную повестку дня, запустить процессы формирования сообщества управленцев, готовых и способных управлять собственностью по открытой модели, обеспечивать быстрый рост стоимости российских активов.

Сергей Чернышев - президент Центра корпоративного предпринимательства.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам