Опубликованный на днях опрос VentureOne и Ernst & Young показал, что за последний квартал венчурные инвестиции в Силиконовой долине возросли на 22%. Впервые после 2000 года венчурные капиталисты стали больше вкладывать во вновь создаваемые стартапы и меньше - в повторные раунды в компании, уже находящиеся в их портфелях. Венчурный бизнес нащупывает новую траекторию роста. По-прежнему в моде беспроводные технологии всех видов (Wi-Fi, Wi-Max, Bluetooth и новые стандарты); огромной популярностью пользуется все, что имеет отношение к радиоидентификации (RFID); появился интерес к интернет-проектам нового поколения, к так называемым социальным сетям. По-прежнему популярны биотехнологии. А что у нас? В июле прошлого года мы сделали пробный выпуск обзора венчурного капитала и венчурных инвестиций в России (см. "Эксперт", N23 за 2003 г.). А теперь перед вами венчурный обзор за второе полугодие 2003 года.

Инвесторы проснулись

Еще в декабре казалось, что полугодие будет совершенно пустым. Возникшие в 2003 году фонды "Русские технологии" и Intel Capital с того момента, как объявили о своем существовании, не провели ни одной сделки. Так и не заработал "Академ-партнер", один из тех, кто получал средства по программе "Венчурные инвестиционные фонды" (ВИФ, "фонд фондов" Минпромнауки). Нового же фонда не появилось ни одного. Перед Новым годом положение резко изменилось. В конце ноября Delta инвестировала 10 млн долларов в Compulink, интеграторскую компанию в Москве, а ряд инвесторов (венчурные фонды Mint, Apax Partners и Amadeus) вложили 12 млн евро в компанию ACOL Technologies, которая занимается разработкой светодиодов. Эти две сделки обеспечили 75-процентный рост венчурных инвестиций во втором полугодии 2003 года по сравнению с первым.

Еще две небольшие сделки ранней фазы, общим объемом около полумиллиона, не вошли в нашу статистику, поскольку по ним у нас не было точных параметров. Но дополнена наша база данных была несколькими историческими транзакциями, в том числе довольно значительными: было учтено несколько раундов инвестиций в компании AirInSpace, RiskData, PPE Group (в нее, кстати, вошел известный интернет-магазин "Озон"), в "Синтезбиохим" и в "Биоаналитические технологии".

О росте венчурной активности можно судить и по таким данным, которые наш журнал получил в самом начале 2004 года: один из крупнейших венчурных фондов - Draper Fisher Jurvetson (DFJ) наконец нашел себе российского партнера и принял решение о создании дочернего российского фонда, его предполагаемый объем - 50 млн долларов. Для российского рынка это много, и все эти средства будут ориентированы на сделки ранней фазы. У DFJ примерно полтора десятка дочерних страновых фондов в Европе и Азии. По большей части это своеобразные франчайзинги, где DFJ в обмен на долю прибыли предоставляет местным партнерам марку и оказывает техническую помощь, в том числе помощь по продаже портфельных компаний американским инвесторам. Местные партнеры только ищут и растят компании. Так обстоит дело и с российским фондом DFJ. Фонд будет собран в течение первого полугодия 2004 года. А в том, что он закроется (будет успешно собран полностью), усомниться трудно, поскольку в США сейчас наблюдается новый всплеск интереса к венчурному инвестированию: только в конце прошлого года было закрыто несколько новых фондов, в том числе один фонд-миллиардер. А достичь цели в 50 млн для DFJ не составит никакого труда. Куда важнее то, что пример DFJ будет показательным для других зарубежных венчурных фондов.

В российской венчурной очереди возникли и другие, не менее показательные фонды. ВИФ Минпромнауки принял решение участвовать в двух новых фондах - в "Палладе Эссет Менеджмент" и в корпорации "Аэрокосмическое оборудование" (КАО). Важен не столько объем денег (у ВИФа самого по себе значительных средств нет), сколько круг участников. "Паллада" - представитель управляющих активами на фондовом рынке России, а КАО - представитель оборонки. Таким образом, можно предположить, что интерес к венчурному рынку просыпается и у портфельных инвесторов, и у российской промышленности. И если промышленные инвесторы уже не редкость, то портфельные инвесторы - категория совсем новая.

Ангелы-меценаты

В прошлом обзоре мы говорили, что венчурные фонды нуждаются в притоке компаний более ранней фазы. Поэтому в ходе подготовки нынешнего обзора мы решили обследовать состояние дел с бизнес-ангелами - так в венчурном обиходе именуются состоятельные частные инвесторы, самостоятельно вкладывающие деньги в технологические компании и продающие их затем венчуристам. Из разговоров с деятелями рынка удалось выяснить, что сословие ангелов в России уже существует, причем насчитывает не один год.

Типологический портрет отечественного ангела таков: деньги он заработал, как правило, способом, далеким от технологического бизнеса - в торговле, недвижимости, сырьевых отраслях. Поначалу ангелы обычно не рассматривают технологические вложения как средство извлечения прибыли; чаще это нечто среднее между благотворительностью в адрес "хорошего человека"-разработчика и голой спекуляцией, сродни азартной игре. Некоторые ищут технологические проекты целенаправленно. Идея "поиграть на технологиях" посетила многих ангелов в основном в ходе технологического бума прошлых лет, за последние два года число тех, кто видит в технологиях потенциальный джек-пот, по-видимому, сократилось. Благотворительный мотив обусловлен прежде всего тем, что сделки ангел находит, как правило, через друзей и знакомых.

Общий камень преткновения для всех ангелов в России - спонтанность их инвестиций-пожертвований. Рассказывает Андрей Головин, один из наиболее успешных российских ангелов (около десяти ангельских инвестиций): "Ангелы часто не смотрят на вложенные деньги как на задачу, требующую развития и решения. Они просто достают деньги 'из тумбочки' - и кидают в бизнес. Раз, два, три - пока у них не начинаются проблемы или пока им не надоедает". Порог предельных вложений среднего ангела генеральный директор фонда "Русские технологии" Михаил Гамзин оценивает в миллион долларов. Миллион накапливается за несколько лет, порциями от 50 до 200 тыс. долларов, в зависимости от ангела и проекта. После этого ангел решает продать свою компанию, и тут начинаются проблемы.

Из-за "благотворительной ориентации" инвестиций наши ангелы не ставят перед собой вопросы: как должна развиться компания? какие продукты разработаны и произведены? какие еще результаты достигнуты? - передоверяют их предпринимателю. О стоимости технологических компаний они тоже имеют довольно смутное представление, а соотношение долей разработчика и ангела часто прописывается задним числом. В результате разработка продукта идет без четкой ориентации на потребителя, маркетинг отстает от инжиниринга, а компания - от рынка. В итоге деньги тратятся без плана, без лимитов и часто - зря. Головин, анализируя, чем его успешные ангельские проекты отличались от неуспешных, подчеркнул, что в отношении успешных проектов он, как ангел, с самого начала наметил, кому он продаст этот проект и что надо сделать с проектом, чтобы он стал продаваемым. То есть с самого начала необходимо спланировать выход.

Некоторые ангелы, правда, выходят очень хорошо. Таков, например, израильский предприниматель Джозеф Авчук (основной его бизнес - торговля посудой). В 1998 году он купил компанию "Апорт" за 1 млн долларов, а в 2000 году, на пике бума, продал ее Golden Telecom за 25 млн. Но это пока, скорее, исключение. Большинство ангелов может быть довольно, если продадут долю венчурному капиталисту и хотя бы вернут свои инвестиции. А многим и этого добиться не удается. "98 процентов известных мне ангелов в итоге теряют деньги", - утверждает г-н Головин.

Доступность вместо выгодности

Похоже, создавать новую стоимость наши ангелы пока еще не научились. Но это не значит, что от них совсем нет проку. Напротив, венчурные фонды все более охотно принимают компании от ангелов. Фонд "Русские технологии" утверждает, что отказался от идеи работать напрямую с изобретателями и учеными и в качестве партнеров совершенно сознательно предпочитает компании, где есть ангел-инвестор. "Мы стараемся, чтобы у разработчика было какое-то представление о рынке", - говорит Михаил Гамзин. Тратить время на обучение автора проекта только ради того, чтоб с ним можно было вести переговоры, по мнению г-на Гамзина, дело пустое. Ангел - дело другое, ведь "он часто выступает как педагог и пропедевт, поэтому и отношение к бизнесу другое". С этой задачей, на взгляд наших респондентов, российские ангелы худо-бедно научились справляться. К тому же, добавляет г-н Гамзин, "ангел осознанно отдает контроль над компанией профессиональному инвестору, поскольку она ему больше не нужна. Он понимает, что, даже продав часть своих акций и вернув часть сделанных им инвестиций, он окажется впоследствии в плюсе за счет усилий венчурного фонда, когда тот увеличит капитализацию компании".

На наш взгляд, главная задача, которую должны решать русские ангелы, - научиться более эффективно выбирать компании. Семейно-дружеский принцип поиска отлично работает в условиях развитого технологического окружения, например в Силиконовой Долине; в России же налицо явная информационная асимметрия: потенциальные разработчики незнакомы с ангелами, а у потенциальных ангелов нет выхода на разработчиков. Покуда инвестиционные решения будут приниматься из соображений "что доступно", а не "что выгодно", ранняя фаза венчурных инвестиций будет развиваться не столь эффективно, как могла бы.

Еще не венчур

В российской практике нередки случаи, когда объявленные суммы инвестиций на поверку оказывались дутыми, а то и вовсе несуществующими. К сожалению, заявления о намерениях подчас так и остаются лишь заявлениями. Так, в 2000 году холдинг "Гута" объявил, что вложит 30 млн долларов в интернет-компанию; в 2001 году был пущен слух об участии "Интерроса" в фонде объемом в 50 млн, ориентированном на водородную энергетику. Обе эти венчурные новости тем и завершились. Вот мы и решили повнимательнее присмотреться к структуре объявленных сделок.

Объем денег, которые их владельцы готовы вложить в технологические проекты российского происхождения, конечно же, много больше того, что мы смогли оценить в нашем обзоре. Но пока деньги эти проходят зачастую не по классической венчурной схеме. Как минимум две сделки не попали в наш регистр - а это самые крупные объявленные сделки в сфере российского хайтека. Речь идет об исследовательской программе "Норильского никеля" в области водородной энергетики и о покупке группой частных инвесторов, среди которых и владельцы "Вимм-Билль-Данна", доли в компании "Эпицентр-Маркет", производящей противопожарные колпаки-фильтры "Феникс".

В отношении первого события неясны прежде всего параметры договоренности. Хотя в прессе назывались суммы от 20 до 40 млн долларов в год, но в настоящее время единственный установленный факт, что РАН и "Норильский никель" разработают вместе программу работ в области водородной энергетики и представят ее в президентский Совет по науке и высоким технологиям. Судя по уточнению, что программа будет фокусироваться на использовании палладия и платиноидов (они активно применяются как катализаторы), задача "Норникеля" - создать в России рыночную и технологическую среду для сбыта производимых им металлов. Как будут использованы результаты этих исследований, кому они будут принадлежать - пока понять нельзя. По сути, в данный момент речь идет о внешнем контракте на НИОКР, точнее, еще даже не о контракте, а только о намерении его подписать. Поэтому-то инвестиции "Норникеля" мы и оставили за рамками обзора.

С инвестициями в "Эпицентр-Маркет" ситуация еще сложнее. Руководитель компании "Вимм-Билль-Данн" Давид Якобашвили объявил 20 января, что он и его партнеры вложили 30 млн долларов в разработку и производство противопожарных колпаков-"самоспасателей" "Феникс", а в этом году привлекут еще 50 млн - 20 млн своих денег и 30 млн кредитов. Учитывая, что средства пошли на создание научно-внедренческого центра, инвестицию следовало бы уверенно признать технологической, но параметры сделки нас озадачили.

Опрошенные "Экспертом" специалисты из венчурных фондов единогласно сошлись во мнении, что объявленный инвесторами план выглядит пока недостаточно реалистичным: учитывая, что только на российском рынке подобные средства защиты производят еще два производителя, компания вряд ли располагает объемом спроса, который обеспечит текущую капитализацию в 62,5 млн долларов. Общее заключение экспертов: компания, в ее нынешнем состоянии и при текущих рыночных перспективах, стоит никак не более 20 млн, а заявленный рост может быть обеспечен только при использовании административного ресурса (крупномасштабные заказы для госорганизаций etc.). Скорее всего речь опять идет об ангельских, а не о венчурных инвестициях. Поэтому мы решили отложить признание сделки в нашей статистике до следующего обзора, к которому, надеемся, станет ясно, что же она все-таки собой представляла.

Учитесь прыгать с трамплина

В целом российские инвесторы, и венчурные, и "ангельские", заметно тяготеют к вложениям в проекты, ориентированные на внутренний российский промышленный рынок. Интерес обусловлен несколькими факторами. Инвесторы не уверены в том, что знают, как выходить на мировой технологический рынок и как строить там продвижение технологии. В России же многие из них располагают обширными знаниями, связями и "административным ресурсом" для того, чтобы четко сформулировать адресата и получить желаемые заказы. В их представлении российский рынок обещает гарантированный и скорый доход и окупаемость, хотя, возможно, более скромные денежные потоки, чем международный. Ресурсы и интересы у всех различные: нефтяные компании, например, уже несколько лет энергично инвестируют в бывшие отраслевые институты, а финансово-промышленные группы рассчитывают на синергию в рамках своей группы. Известно о небольших вложениях в разработки в области микроэлектроники и наноэлектроники, их сделали оборонные компании.

Отметим, что инвесторы намерены работать и на рынках СНГ и Китая. Восточная Азия - этот рынок хорошо знаком нашему научному сообществу еще по 90-м годам, но стремительный рост производства стимулирует страны этого региона к собственному технологическому творчеству. Только в этом году на науку, образование и инновационную инфраструктуру КНР, например, потратит свыше трети госбюджета. Поэтому продвижение в Китай будет осложняться год от года. Впрочем, китайское образование отнюдь не стимулирует индивидуальное творчество и способность к инновациям; большая часть китайских технологий - клоны американских, европейских, российских и израильских продуктов, что облегчает задачу нашим инженерам и инновационным предпринимателям.

Освоение промышленного рынка России идет непросто. Один из руководителей крупнейшей группы прямых инвестиций, с которым беседовал обозреватель "Эксперта", рассказывал, что реальность сильно отстает от планов. Цикл обновления основных фондов в промышленности России во много раз дольше цикла обновления компьютерной базы, и продажа даже заведомо производительных технологий идет долго и сложно. Покупатели долго колеблются и сомневаются по той простой причине, что ни они сами, ни их предшественники всерьез ни разу не обновляли производственные фонды предприятий. Механизм апгрейдов просто отсутствует, и продавцу приходится давать советы покупателям, как создавать его с нуля, - а это не всегда востребовано и не всегда успешно. Да и уровень "откатов" по таким предложениям, заметил собеседник "Эксперта", существенно выше привычных для продавцов более популярных продуктов.

И все-таки предложение технологических инвестиций всерьез нацелено на российский рынок, да и источники наших средств сейчас во многом ориентированы на отечественную промышленность. Российский рынок вполне может стать трамплином для нашей технологической промышленности, то есть позволит ей выйти на мировой уровень, но для этого необходимо выполнение двух условий. Во-первых, наши хайтек-пионеры должны поднять его с нынешней отметки и добиться резкого роста спроса на новые технологии. А во-вторых, эти технологии должны быть конкурентоспособны с точки зрения глобальной экономики, которая, судя по вестям с американского технологического рынка, крупнейшего в мире, готовится к новому циклу - на этой неделе индекс NASDAQ впервые преодолел уровень, достигнутый 10 сентября 2001 года.

У нас же пока ничего похожего не наблюдается. Большая часть инвестиций направляется не в новые компании, а идет вторыми и третьими раундами в уже существующие. Популярные ныне в мире направления у нас спросом не пользуются, исключение разве что биотехнологии. Один из победителей Конкурса русских инноваций, который проводит наш журнал, успешно занимается разработкой новых типов RFID (это хит мирового рынка хайтека), до сих пор не может найти инвестора. К международным возможностям стартапов из России до сих пор относятся откровенно скептически: еще одного финалиста нашего конкурса, занимающегося беспроводными технологиями в стандарте Wi-Max, эксперты осмеяли на том лишь основании, что "только сумасшедший станет конкурировать с Cisco" (хотя Cisco уже много лет занимается не столько разработкой, сколько именно скупкой перспективных стартапов). Словом, соревноваться с развитыми странами нет ни желания, ни видимо, умения.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам