«По данным IDC…», «согласно прогнозу IDC…», «IDC считает, что…» - эти слова придают вес информационным сообщениям и особую значимость пресс-релизам. Мнение этой компании обладает, пожалуй, самым большим весом на мировом рынке ИТ. Аналитические отчеты IDC дорогого стоят в прямом и переносном смысле. Нам представилась редкая возможность получить персональные ответы на интересующие нас вопросы от первых лиц компании - на глобальном и местном уровне. Предлагаем вашему вниманию интервью с Джоном Ганцем, директором по исследованиям и старшим вице-президентом IDC, и Робертом Фаришем, региональным менеджером IDC по России, Украине и Центральной Азии.

- В России говорят, что прогнозы - дело неблагодарное. Но делать прогнозы - ваша профессия. Что бы вы могли рассказать о наиболее успешных прогнозах IDC и ее наибольших промахах последних лет?

Дж. Г.: Есть два прогноза, которыми я особенно горжусь. Один из них касается электронного бизнеса, а точнее, электронной коммерции B2B. В 1995 или 1996 году мы предсказывали, что размер этого сектора составит сотни миллиардов долларов, тогда как наши конкуренты оценивали его потолок в 1-7 миллиардов долларов. Сегодня ясно, что мы оказались ближе к истине. Также мы правильно предсказали размер аудитории Интернета, когда он составлял лишь ничтожную долю от сегодняшних величин. Еще один пример успешного прогноза - предсказание влияния «проблемы 2000 года». Различные источники, в том числе в правительстве США, Gartner Group, Deutsche Bank, Morgan Stanley предсказывали, что переход через эту дату вызовет хаос, нанесет большой ущерб коммерции. Мы также оценивали последствия «проблемы 2000 года» и сделали вывод, что вряд ли она вообще будет иметь какое-либо значение. Вскоре после наступления полуночи 1 января 2000 года наблюдавшие за ситуацией аналитики нашей компании в 30 странах, включая Россию, проверили работу банкоматов, оглянулись вокруг - в домах продолжал гореть свет, в небе - летать самолеты. Таким образом, мы оказались правы в оценке ситуации. Что касается промахов, то к ним можно отнести прогноз расходов на ИТ в мире в 2002 году. После катастрофы 11 сентября 2001 года мы пересмотрели свои прогнозы, но посчитали, что в 2002 году ситуация заметно улучшится. И оказались не правы - вместо четырехпроцентного роста наблюдалось четырехпроцентное снижение. Я считаю, что основной причиной этого стали внешние факторы, такие как война в Ираке, рост мировых цен на нефть, замедление восстановления экономики в США и худший, чем ожидалось, экономический климат в Европе. Вот наиболее яркие победы - и проигрыш.

- В квантовой механике нельзя измерить какую-либо систему без того, чтобы не повлиять на нее. А насколько зависят измеряемые вами системы от результатов этих измерений?

Дж. Г.: Я не думаю, чтобы мы вносили в рынок сколько-нибудь заметные изменения. Например, если мы говорим, что у какого-то производителя в третьем квартале ожидаются проблемы с ноутбуками, Уолл-Стрит не реагирует на это изменением курса акций. С другой стороны, компании привыкают использовать наши данные в качестве рыночного барометра, для оценки своего положения относительно конкурентов и других нужд. В свою очередь, мы используем те данные, которые нам предоставляют компании. Но я не думаю, что это оказывает заметное влияние на реальный мир.

- Насколько я знаю, в России вы принимали участие в конференции по безопасности. Какую проблему в этой области сегодня вы считаете наиболее актуальной?

Дж. Г.: Угрозы безопасности непрерывно возрастают. Например, растет опасность со стороны хакеров, особенно хакеров-любителей, для которых открывается все более широкое поле деятельности. Информационные системы растут, становятся более сложными и это увеличивает степень их уязвимости. Наряду с возрастанием угрозы растет и зависимость от информационных систем. Объем электронной коммерции в течение пяти лет должен увеличиться более чем в сто раз - все эти тонны деловых бумаг и факсов, которые ранее были распылены по офисам, теперь оказываются сконцентрированными в одной машине, которая может быть доступна через Интернет. К счастью, растут не только угрозы, но и качество средств защиты, которые позволяют ИТ-службам надежно защищать свои информационные сокровища, бороться с вирусами, осуществлять мониторинг вторжений, сканировать электронную почту. Но заставить это все работать в компаниях на организованной основе бывает нелегко. Так что наибольшей проблемой являются именно организационные мероприятия, возведение заботы о безопасности в ранг общекорпоративной политики. Дело не в том, какой именно я использую брандмауэр или какая антивирусная защита лучше, а в том, чтобы заставить каждое подразделение понять, что ему нужно заботиться о безопасности информации. И предотвратить ее потери, в том числе и из-за отказов компьютерной техники. Начать следует с интегрированного исчерпывающего плана по безопасности и восстановлению данных, доведя его до сознания каждого сотрудника. Это как противопожарная безопасность - куда бежать в случае возгорания и по какому телефону вызывать пожарных.

- В чем, на ваш взгляд, корни этой наследственной уязвимости информационных систем?

Дж. Г.: Системы всегда будут уязвимыми, потому что они сложны. Миллионы строк кода в операционных системах и приложениях, миллионы возможных вариантов конфигурации. Как за всем уследить? Уделяя внимание защите информационных систем на уровне серверов и на уровне клиентов, не нужно забывать о промежуточном уровне - межсетевых шлюзах, серверах приложений, персональных брандмауэрах, антивирусной защите на всех уровнях. Вирусы сегодня наносят огромный экономический ущерб. В ИТ-подразделении должны быть специалисты по безопасности, системы должны постоянно обновляться, и, конечно, необходим круглосуточный мониторинг всех систем центра хранения данных.

Инвестиции в обеспечение безопасности систем растут вдвое быстрее расходов на ИТ в целом. Мы не согласны, что безопасность является «необходимым злом» - в конечном счете это благо для компании. Если у вас хорошая система безопасности, то вы можете быстрее разрабатывать приложения, вы доверяете своим клиентам, у вас лучше организовано ИТ-подразделение. Так что расходы на безопасность следует рассматривать как инвестиции в продуктивность компании, а не просто как стоимость защиты.

- Расходы на обеспечение безопасности неизбежно увеличивают общую стоимость владения системами. Недавно, насколько мне известно, вы проводили исследования TCO различных операционных систем. Каковы его основные выводы?

Дж. Г.: Да, мы проводили сравнительное исследование TCO серверных платформ - Linux и Windows 2000. Просчитывая различные сценарии использования серверов, мы обнаружили, что Linux в среднем оказывается более дорогой системой, чем Windows 2000, за исключением сегмента веб-серверов. Разница возникает из-за человеческого фактора - более высокой стоимости специалистов по Linux, расходов на обучение и т. д. Мне кажется, что эта ситуация со временем изменится, так как разница в цене связана с информированностью, с расходами на обучение, - и чем больше людей будут знакомы с Linux, тем меньше будут эти расходы.

- Ситуация меняется - не считаете ли вы, что нужно внести какие-либо изменения в методику расчета таких параметров, как общая стоимость владения, коэффициент возврата инвестиций (ROI) в ИТ, или же изобрести какие-либо новые интегральные показатели, более адекватно отражающие эффективность информационных систем?

Дж. Г.: Давайте взглянем на этот вопрос с более общих позиций. Как адекватно измерить, например, производительность «белых воротничков»? Ее всегда было трудно измерить - статистика производительности охватывает, в основном, производственные подразделения, например, сколько автомобилей производится за определенное количество человеко-часов. Ценность же информации является предметом академических исследований в течение многих лет - и ее нельзя рассчитать так же точно, как, например, стоимость зданий или объем банковских сбережений. Это фундаментальная проблема. Если, например, система электронных торгов eBay останавливается, она потеряет деньги, - то есть информационные транзакции имеют стоимость, и очень большую. Но нет общих стандартов ее измерения. Это очень затрудняет расчет действительной стоимости ИТ.

- Некоторые производители вычислительной техники изобретают свои собственные индексы (как правило, демонстрирующие необходимость более частой смены оборудования в корпорациях)…

Дж. Г.: Можно приобрести высокопроизводительный компьютер, а можно - относительно скромный с расчетом на последующее обновление. Но нужно учитывать, что когда вы открываете корпус компьютера, это сразу же добавляет к его TCO 500-600 долларов. Когда мы проводили свои исследования ROI, мы обратили внимание, что этот индекс отражает не столько эффективность работы ИТ-департамента, сколько то, насколько эффективно бизнес-подразделения используют информационные технологии. Следовало бы как-то разделить вклад в ROI на часть, которая зависит от ИТ, и часть, которая зависит от вклада конечных пользователей.

- Как бы вы оценили промежуточные итоги войны между ПК и thin clients?

Дж. Г.: Эта битва по большей части выиграна ПК. Концепция сетевого компьютера, предложенная Ларри Эллисоном и другими - это фактически терминал. Интересно, что некоторые компании используют в качестве thin clients обычные ПК. В общем же ПК - более универсальная система общего назначения, она оказалась более жизнеспособной.

- Это ваш первый визит в Россию?

Дж. Г.: Да, и я хотел бы отметить, что среди более чем сорока региональных офисов IDC в мире российский офис находится в первой пятерке или шестерке по качеству работы. Мы очень довольны результатами своих инвестиций в российский офис и в этом году значительно увеличили их. Российский рынок занимает по темпам роста второе место в мире после Китая - нам нравится то, что здесь происходит.

- На мой взгляд, в России у IDC есть два основных преимущества - это брэнд и заказчики из числа транснациональных компаний. И оба этих конкурентных преимущества имеют не местное происхождение. А есть ли какие-либо местные преимущества?

Р. Ф.: У IDC есть несколько конкурентов мирового уровня. Это Meta Group, Forrester Research и другие. И IDC отличается от этих компаний тем, что у нас есть местные офисы более чем в 40 странах, так что мы можем сочетать понимание местных условий с глобальным видением мирового рынка информационных технологий. Если вы сравните IDC с местными конкурентами в России, то преимущество, которое есть у нас - это как раз доступ к глобальной инфраструктуре методик и данных.

- Российский рынок ИТ отличается от хорошо формализуемых и стандартизированных рынков западных стран. Экономика не слишком прозрачна, некоторые параметры, такие как объем импорта, с трудом поддаются измерению. Как вы справляетесь с этими «местными особенностями»?

Р. Ф.: Многие развивающиеся рынки имеют свои особенности. Работая в одной стране, можно думать, что ее сложности являются уникальными, но если сравнить Россию, Индию, Китай, Бразилию или другие крупные растущие рынки, легко увидеть проблемы сходного характера. В России мы не используем статистику импорта, которая входит в наши расчеты в некоторых других странах, поскольку находим ее здесь не слишком полезной. Мы применяем здесь другие способы сбора и проверки информации.

Дж. Г.: Методика различается от страны к стране. В США, например, мы используем статистические данные канала, которые дают нам хорошее представление о перемещениях товара в канале и складских запасах. Но мы не используем эти данные, например, во Франции или Китае. Мы находим другие пути учета этих параметров. Аналогично обстоят дела с подсчетом прибыли компаний: в США мы смотрим и на данные, исходящие из самой компании, и на данные Уолл-стрита, если компания является публичной. В других странах мы этого не можем сделать.

- Российские исследования IDC, как правило, заказываются не российскими, а транснациональными компаниями. Проводите ли вы здесь какие-либо исследования по запросам с собственно российского рынка?

Р. Ф.: Да, у нас есть возможность оказывать консультационные услуги, так что если на какой-то вопрос нет ответа в наших стандартных исследованиях, мы можем провести специальные, по запросу любой российской компании (если их тематика относится к сфере нашей деятельности). В прошлом году, например, мы провели трехмесячное исследование ИТ-рынка юга России по запросу российской компании. Это было очень интересное исследование, касающееся той части страны, с которой ранее мы не были знакомы. В общей клиентской базе российского офиса IDC весомую долю составляют российские компании. От них поступают заказы на исследование канала дистрибуции и анализ конкурирующих продуктов здесь, в России, но были и случаи, когда российские компании заказывали у нас исследования рынков других стран с целью распространения там своей продукции.

- Не могли бы вы привести примеры?

Р. Ф.: С запросами на исследование перспективности продвижения своего ПО в различных странах к нам обращалась, например, «Лаборатория Касперского». По оценкам IDC, эта компания первая по продажам на российском рынке антивирусного ПО, но также ведет активную политику завоевания западных рынков, особенно Германии, Чехии и других европейских стран. При этом в расширении своего бизнеса она опирается на данные IDC.

- Обычно вы анализируете расстановку сил между другими компаниями на рынке ИТ. А как бы вы оценили собственную долю на рынке аналитических исследований в России?

Р. Ф.: Рыночную долю оценить очень сложно, поскольку, с одной стороны, в секторе low-end компания IDC в России конкурирует с российскими аналитическими компаниями, с другой - с крупными консультативными фирмами. Мы вовлечены в конкуренцию с разными типами бизнесов. У нас есть ряд контрактов в России с транснациональными компаниями, где мы являемся основным поставщиком информации, и здесь мы не чувствуем особой конкуренции.

- С какой стороны в России вы испытываете наибольшее давление - со стороны транснациональных корпораций, таких как Gartner или Meta Group, или с стороны молодых российских компаний, которые сейчас активно разрабатывают рынок?

Р. Ф.: Со стороны большинства транснациональных компаний конкуренция в России почти нулевая. Они не инвестируют в развитие на этом рынке и мы почти не ощущаем их присутствия. Что же касается конкуренции с местными компаниями, то российский рынок исследований сейчас настолько широк, возможности так велики, что здесь хватит места еще нескольким компаниям такого же масштаба, как мы.

Дж. Г.: В США мы чувствуем сильное конкурентное давление, но в Восточной Европе этого нет - мы начали работать здесь раньше, чем Gartner или Forrester, Giga или Meta Group. Пожалуй, за пределами США и Западной Европы конкурентами (если они вообще есть) можно считать местные компании.

- Не планируете ли вы приобретать какую-либо из местных аналитических компаний?

Р. Ф.: Нет. Развитие IDC в России будет идти только путем инвестиций в наш собственный бизнес. Это общекорпоративная философия - мы предпочитаем развиваться за счет внутренних ресурсов. Это не означает, что IDC не будет приобретать результаты исследований, которые проводят другие компании - они могут оказаться для нас очень полезными.

- Сегодня результаты исследований рынка очень часто используются компаниями для PR-целей. При этом каждая компания трактует их наиболее удобным для себя образом, выставляя на первый план то единицы продукции, то объемы продаж.

Дж. Г.: Да, рынок доверяет нашим прогнозам и оценкам. Если компания собирается использовать наши данные в своем пресс-релизе, мы должны вначале ознакомиться с ним, чтобы удостовериться в том, что цифры воспроизведены в надлежащем контексте. То, что наши данные используются конкурирующими компаниями для PR-целей, налагает на нас особую ответственность в части объективности отражению информации.

- Хотелось бы задать вам также несколько вопросов о нелегальном распространении ПО - в этой области IDC недавно проводила исследования. Предмет достаточно тонкий, взять хотя бы терминологию. Например, если Microsoft, перемножая количество пиратских дисков на стоимость лицензионного продукта, говорит, что она потеряла столько-то денег из-за пиратства, то это не потери в прямом смысле, а в лучшем случае недополученная прибыль.

Дж. Г.: В наших исследованиях мы опирались на предположение, что если уровень пиратства будет снижаться, то рынок ПО будет расти - это касается всех видов ПО, в том числе свободного. Мы проверили это предположение несколькими способами. Во-первых, мы изучили корреляцию уровня пиратства с уровнем экономической выгоды, извлекаемой из ИТ (например, по уровню поступающих от ИТ налогов). Обследовав более 57 стран, мы выявили обратную зависимость - чем меньше пиратства, тем выше доходы от ИТ. Затем мы проверили нашу модель в динамике рыночного развития, проследив изменения уровня пиратства, происходящие в различных странах. Наше предположение оказалось верным!

- Как бы вы оценили ситуацию с пиратством ПО в России по сравнению с другими странами? Какие здесь наблюдаются тенденции?

Дж. Г.: В сравнении с другими странами его уровень достаточно высок - Россия входит в 50 или 60 стран с наиболее высоким уровнем пиратства, и ситуация в этой области похожа на ту, что складывается в развивающихся странах. Используемое здесь программное обеспечение предназначено в основном для ПК, так что общий уровень пиратства близок к пиратству ПО для персональных компьютеров. Наше очередное исследование должно быть опубликовано в июне - по предварительным оценкам, оно должно показать снижение уровня пиратства. Я думаю, что за четыре года можно говорить о снижении уровня пиратства примерно на 10%. Но он все еще остается высоким. Если говорить о других странах, то наиболее высокий уровень пиратства наблюдается в Китае, где достигает 92% (в России - примерно 87%). Очень высокие уровни в таких странах, как Индонезия или Вьетнам. В развитых странах доля нелегальных программ колеблется от 25% до 40%, если речь идет о программах для ПК. Но нужно брать в расчет не только программное обеспечение для ПК. Чем более развита ИТ-инфраструктура, тем больший «вес» в общем объеме занимает ПО для мэйнфреймов, крупных серверов. Например, в Бразилии очень высокий уровень пиратства ПО для ПК, но там есть много мэйнфреймов, которые «вытягивают» общие показатели легального ПО на более высокий уровень, чем в России.

- Какая из тенденций - централизации вычислений или использования кластеров будет превалировать на рынке серверов в ближайшем будущем?

Дж. Г.: Я думаю, что больший рост будет у кластерных технологий, в том числе на основе Intel-серверов, но существует также тенденция к консолидации вычислительных ресурсов.

Р. Ф.: В России за последние два года наметилась тенденция к консолидации серверов, отражающая тенденцию общего укрупнения бизнеса. Компании, которые зависят от небольшого числа очень крупных клиентов, довольны объемами продаж больших систем.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам