Пока информационные технологии были на подъеме, экономичность решения и его оптимальность никого особенно не интересовала. Успех определялся бизнес-моделью, а не качеством продукта. Заказчики требовали стандартизованных "business solutions" и для них было проще и привычнее обращаться к индусам. Но теперь, когда бюджеты уменьшаются и нужен быстрый возврат инвестиций, идет поиск нестандартных решений. И это нам на руку. Мы готовы работать быстро, с нечетко сформулированными условиями, улучшая продукт по мере разработки.

2. Стоимость разработки в Москве оказывается ниже, чем даже в Китае.

И.Б:В Москве? Это не оговорка? Если бы Вы сказали "в Новосибирске" или хотя бы "в России" поверить было бы легче…

А.М.:У меня один сисадмин сидит в Финляндии, другой - в Томске, дизайнеры - в Питере, разработчики - во Владимире. В Москве только головной офис. Но с точки зрения Сингапура - все это Москва. И когда я общаюсь с бизнесменами из Юго-Восточной Азии, мне удается простым сравнением цен с Китаем убедить их, что разработка в Москве обойдется дешевле. Не так давно я беседовал с президентом Singapore Technologies, и он показал структуру своих расходов на содержание центра разработки в Шанхае. Ответственно заявляю: в Москве такой центр обошелся бы ему процентов на 20 дешевле. Не случайно даже такой гигант как SAP AG свой очередной центр разработки планирует открыть в Москве.

И.Б.: Демпингуют ли российские программисты:?

А.М.:Найм американского программиста стоит 100$ в час, индийского 30-60 долларов, мы стараемся держать цену 25 долларов, иногда опуская ее до 17. Но интересно, во сколько нас хотели бы оценивать сами заказчики. IBM, например, закладывает цену на услуги по локализации своих продуктов в России на уровне 1.5 доллара в час. Так что наши цены вряд ли можно назвать заниженными.

3. Пиратство.

Спору нет, это плохо. Но широкое распространение нелегальных копий приводит к тому, что наши программисты имеют возможность быстро получать и осваивать все новые программные среды. В результате они более универсальны, имеют опыт работы с большим числом языков и продуктов. Когда появляется новый инструмент, на него сразу же возникает спрос. И вот на этой первой волне спроса за счет пиратства мы имеем преимущество, которым грех не воспользоваться. Если вы обратите внимание, сейчас российским фирмам приходит много предложений на разработки в среде .NET. Причина проста - наши ребята успели освоить инструмент раньше, чем он получил распространение на Западе.

4. Запас квалифицированных кадров.

По моим подсчетам в области оффшорного программирования в России сейчас работает 15 тысяч человек. Каждый программист приносит примерно 20-25 тысяч дохода ежегодно, значит объем услуг примерно 300 миллионов долларов в год. И удвоить их число можно очень быстро, и даже утроить и учетверить.

Я читал, что советская оборонка после своего развала оставила более миллиона специалистов.

И.Б:Но ведь это было достаточно давно, считайте 10 лет назад. Все уже "перестроились" за это время, нашли новую работу, а результаты устарели.

А.М. В 1997 году я получил патент в США на алгоритмы, которые разработал в начале девяностых годов. За это время они не устарели совершенно. Видимо не одна моя разработка может оказаться в таком положении. Многие направления на Западе никогда не разрабатывались просто потому, не были востребованы рынком. Теперь в них появилась нужда, а специалистов соответствующих нет. Например, американских самолетостроителей никогда раньше не волновало, насколько шумным получится двигатель. С обострением экологических проблем этот вопрос стал волновать многих. Но оказалось, что всего пять групп в мире владеют методиками расчета шума самолетных моторов, причем только одна из них - российская, в состоянии дать прогноз шума по частотам, а не интегральную характеристику.

И.Б:Но такого рода работы - это уже не совсем то, что мы обычно понимает под оффшорным программированием. Вы хотите сказать, что при необходимости можно быстро вновь "поставить под ружье" всех тех, кто раньше работал на оборонку, а теперь мог бы стать программистом?

А.М. Когда у нас однажды возникла необходимость удвоить число разработчиков одного проекта, мы за месяц это сделали, и без особых сложностей. Так что я считаю это вполне возможным и в массовом масштабе.

И.Б:Но жалобы на недостаток кадров, трудности с подбором персонала очень часто можно услышать.

А.М. Нужно искать, подбирать, готовить кадры, а главное определять четкое разделение обязанностей. Когда мы начинали, то делали как все. Собрали хороших программистов, нам дали нечеткое задание, делать нужно было не-очень-понятно-что, поставили сжатые сроки. И мы очень гордились своим героизмом и способностью в таких условиях выполнить проект. Действительно, мы его сделали, заказчик остался доволен. Но потом мало-помалу становилось ясно, что дело даже не в том, чтобы набрать супер-работников, в том числе и проджект-менеджеров. Важней создать механизм, в котором человек закрутится, как шестеренка, правильно зацепляясь с другими. Тогда уже не так важно, что этот человек умеет. Сначала он делает, что может, постепенно учится, начинает делать смежные вещи, все больше включается в работу. Правильно организованный проект позволяет включать новых людей, воспитывая их по ходу дела.

И.Б:Но ведь и проджект-менеджеров нет, как зачастую сетуют.

А.М.:Понимаете, хороший менеджер проекта - это не результат специального обучения, обладатель MBA или подобных степеней. Это дается опытом. А для фирмы - это сродни половой зрелости. Для этого фирма должна созреть.

И сетуют на сложности с этим три группы.

Одни - те, кто рано начал. Первым быть всегда трудно, ведь не было ни книг, ни семинаров, ни бизнес-среды. Теперь-то они уже выстроили себе все, что надо, но затратили на это, считайте, десять лет. Они просто не забыли еще, как тяжело им это давалось, каких трудов стоило, поэтому и жалуются.

Вторые - переростки, создавшие слишком большие и потому уже плохо управляемые компании. Легче управлять десятью небольшими фирмами, чем одной действительно крупной, размером более двухсот человек.

А третья группа - это авантюристы, часто - посредники. Те, кто пытается решить проблему за копейки. Вот они и говорят: я получил заказ на сайт за 1000 долларов, нашел программистов за 120, а они оказались никудышными.

Наличие титулованных проджект-менеджеров в фирме на 50% нужно не для дела, а для того, чтобы показать заказчику класс работы: вот, смотрите какие у нас менеджеры, мы все умеем. Ну а вторые 50% - это действительно управление.

За счет того, что в нашем консорциуме получено достаточно много сертификатов, первую проблему - убеждение заказчика - мы решаем относительно легко.

А когда доходит до управления, мы стали делать так: записывать все, что происходит по управлению проектами. Из таких "дневников" за два года получился свод правил на 50 страницах, своего рода "mini-Rational". И по сути дела он представляет собой краткий курс того, чему учат в бизнес-школах - но уже адаптированный к реальным условиям. Недавно я рассказывал о нашем опыте на встрече экспертов МТЦ ООН и представители нескольких стран изъявили желание поучиться у россиян практике ведения проектов. Так что особых проблем с менеджерами проектов у нас нет. Мы кстати, отнюдь не отрицаем и "классику жанра" - так, стандарт управления программными разработками CMM 15504 мы первыми перевели на русский язык и распространяем бесплатно.

5. Проджект-менеджмент

Как ни парадоксально, проджект-менеджмент - это тоже один из наших плюсов. Западный мир давно делает одну и ту же ошибку: связывает то, как ты себя чувствуешь, с тем, что ты в данный момент делаешь. "Смотрите, говорят они, у нас самая сильная экономика мира, значит, она правильная". В то время как теперешние успехи есть в основном результат давно принятых верных решений. Решений, принятых 20, 50, 100 лет назад в условиях трудных, часто - критических людьми, мыслившими нестандартно. А сегодняшнее благополучное состояние требует исполнителей, и исполнители воспроизводятся. Даже для экстраординарных событий вроде высадки инопланетян пишутся вполне однозначные инструкции для персонала. Бедные индусы тоже себя постарались загнать в эти рамки. Необходимость принимать самостоятельные решения и нести ответственность приводит их в ужас.

А мы не исполнители, у нас нет зашоренности. То, что сейчас преподносится на Западе как откровения кризисного управления, мы десятилетиями знаем. Ну например, что нужно делать пилотные образцы. Раньше это считалось страшным грехом, полагалось сразу делать коммерческие продукты. Теперь же, когда нужно сравнивать варианты, выбирать лучший, пытаться переиграть конкурентов, умение управлять "пилотными" проектами становится необходимым. (Именно это, кстати, помогло нам "вклиниться" на один из рынков США сразу после обвала NASDAQ в январе-марте 2000 года).

Самый наглядный пример: мне довелось быть в офисе своих калифорнийских партнеров сразу после землетрясения 1994 года. Они показывали мне треснувшие стены, обвалившуюся штукатурку, щели в полу и приговаривали: "Ты посмотри, что делается, а мы ведь продолжаем работу!". Я кивал, а потом домой приехал, пришел на работу, поглядел на стены, на пол, на потолок... Куда там землятресению, а люди работают годами, и не замечают даже.

6. Навык декодирования (reverse engineering)

Еще один может быть не очень "цивильный", но значимый фактор тоже проистекает из широкого распространения пиратства в нашей стране. В любом лицензионном соглашении можно прочесть, что это запрещено и во многих странах является противозаконным. Но это единственный способ переиграть конкурентов в производительности.

Раньше подход был иным: шли по пути копирования функциональности и этого было достаточно. Успех зависел не от качества продукта, а от успешности сбытовой стратегии. Соответственно и задача разработчикам ставилась: посмотреть на ПО, которое хорошо идет у конкурентов, и сделать такое же. Затем уж включался маркетинг, и побеждал не лучший продукт, а лучший продавец. Теперь же стало необходимо превосходить аналоги в качестве продуктов, а для этого нужно знать, что у них "внутри", как они сделаны. Возник и спрос на такие работы. Теперь задача ставится так: сделай мне алгоритм лучше, чем у конкурентов. А это подразумевает декодирование. И до тех пор, пока будет продолжаться спад в ИТ-отрасли на Западе, спрос этот будет сохраняться.

И.Б:А как долго, по Вашему мнению, продержится такое положение?

А.М.:Несколько лет. Во всяком случае, еще два года у нас точно есть.

7. Благоговение перед наукой

У нас до сих пор есть благоговение перед наукой. У нас до сих пор ведутся значимые фундаментальные исследования. Для определенного круга людей они сохраняют свою притягательность. И до сих пор это дает нам возможность изящно решать сверхсложные технические задачи. Один из красивых примеров - мобильная связь. В каждом сотовом телефоне есть процессор фирмы TI или одного из японских производителей. И почти каждый из этих процессоров управляется алгоритмами российской фирмы Spirit.

И.Б:И Вы не разделяете всеобщего пессимизма по поводу упадка и развала фундаментальных исследований в нашей стране?

А.М.:Нет. Я знаю, что тот, что идет, обгоняет тех, кто стоит. А тот, кто бежит, обгоняет тех, кто идет. Даже если в начале дистанция между ними велика. И даже большое отставание в начальный момент еще не повод опускать руки.

8. Возможность экспансии за счет коробочных программ.

Если Вы спросите разработчика бухгалтерских программ, собирается ли он продавать свои продукты, например, в Венесуэле, он Вам быстро объяснит, почему не хочет этого делать, и считает это невыгодным. И будет не прав. Рынок для таких продуктов есть во многих развивающихся странах, нужно только научится с ним работать. Посмотрите, например, на антивирус Касперского. Воля плюс стратегия - и менее чем за пять лет Kaspersky Lab стал узнаваемым международным брэндом.

9. Инвестиционная привлекательность.

Рынок российского аутсорсинга растет потрясающе быстро: двукратный прирост за год. В любой отрасли это сигнал для инвесторов о том, что вложения в такой бизнес могут быть очень выгодными.

И.Б:И что же, Вы полагаете, этот факт о привлекательность российского рынка аутсорсинга уже очевиден реальным инвесторам?

А.М.:Пока он им очевиден абстрактно. Но сейчас именно такой момент, когда от абстракций идет переход к конкретным действиям. Не случайно именно в этом году прошла целая череда международных форумов и встреч, где впервые серьезно на нас посмотрели и бизнесмены США, и бизнесмены Западной Европы, и бизнесмены Азии. Но теперь нужен пиар на уровне страны. Если бы меня подвели к Путину и сказали: у тебя есть две фразы, знаете, чтобы я ему сказал?

И.Б:Не мешайте, Владимир Владимирович?

А.М.:Нет, другое. Я бы его попросил всякий раз, когда заходит речь о наших богатствах, не начинать с нефти и полезных ископаемых. А начинать с ИТ. И говорить об информационных технологиях как о нашем самом ценном и перспективном ресурсе. А еще я бы попросил его объяснить своим замам, сколько стоит баррель программистов. Сколько стоит баррель нефти на Лондонской бирже, они все прекрасно осведомлены. Это примерно 16-25 долларов. А теперь давайте посчитаем, что нам даст аутсоурсинг в пересчете на баррель. Один баррель - это стандартная бочка, 160 литров, примерно соответствует двум в меру упитанным ИТ-специалистам . Экспорт их услуг принесет в страну $20000 - $ 60000 в год. Т.е. экспорт ИТ-услуг в две тысячи раз выгоднее для страны, чем экспорт нефти. Когда это поняли в маленькой Ирландии, им понадобилось менее 7 лет, чтобы стать мировым лидером в экспорте ПО. Мне хотелось бы, чтобы когда-нибудь это поняли и наши чиновники.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам