Нострадамус из Амстердама

Время для вложения западных денег в российскую науку и ИТ-бизнес уже наступило. Но рисковать готовы только самые отчаянные и дальновидные капиталисты

Рул Пипэр: «Через несколько лет в России будет ИТ-компания мирового масштаба» Фото: Лев Каминский

В самолет Eclipse-500 - шестиместный лайнер, предназначенный для чартерных перевозок «по требованию», - профессор Рул Пипэр вложил деньги еще в 1999 году вместе с богатейшим человеком планеты Биллом Гейтсом. Семь лет инвестиции не давали отдачи, но сегодня компания Eclipse Aviation, которая стоила в те времена в 100 тысяч долларов, оценивается уже в 60 миллионов, при том что ее акции еще не размещены на фондовой бирже.

У Пипэра очень развита интуиция, он видит будущее и инвестирует в те проекты, которые сегодня кажутся многим неперспективными.

- Господин Пипэр, вы впервые в Сибири. Чем вам запомнятся эти края?

- Я привык к большим путешествиям: Токио, Сан-Франциско, Кейптаун. Но Сибирь - это совершенно новый для меня регион. Как мне показалось, это крайне далеко. Пока впечатление очень позитивное, отношение людей положительное. В нашем бизнесе создание чего-то нового требует четкой мотивации и эмоциональной отдачи. Это я нашел здесь у вас.

- Само понятие «венчур» предполагает большой риск. Почему после работы в крупнейших компаниях мира вы решили заняться именно этим видом бизнеса - венчурным инвестированием?

- За время работы руководителем я получил огромный опыт. И пришел к выводу, что передать свои знания и умения не одной компании, а многим компаниям и многим людям - это лучшее для меня решение. Я стоял у руля нескольких крупных организаций, поэтому многое стало казаться рутинным, одинаковым. Сейчас преподаю в университете и управляю венчурными фондами, которые помогут будущим поколениям.

- Ваша компания инвестирует главным образом в надежных и стабильных европейских разработчиков программного обеспечения. Почему теперь вы решили обратить внимание на Россию, отличающуюся нестабильностью?

- Венчурный капиталист всегда должен уметь уловить тот период времени, при котором наиболее благоприятно для бизнеса совпали бы технологическая база, ситуация на рынке и готовность людей к данной деятельности. Наши исследования показывают, что весь мир можно разделить на несколько сегментов. Это Западная Европа, США, Азия (в первую очередь Китай и Индия) и Россия. Европа уже преодолела этап интенсивного роста и сегодня развивается очень медленно. США - более или менее средними темпами. А вот Азия, напротив, слишком быстро. Мы считаем, что Россия находится где-то между Европой и Азией, и она нам подходит.

В нашем бизнесе очень важно, чтобы на его начальных этапах мы не имели много конкурентов: от этого увеличивается цена входа на рынок. Кроме того, нам нужны позитивные экономика и правительство и хорошие потребительские расходы в стране. Все это недавно появилось в России.

Мы хотим быть впереди рынка. Наверняка лет через пять-десять здесь будет много венчурных капиталистов. Это станет свидетельством того, что мы выполнили свою работу очень хорошо и были первыми или хотя бы вторыми. То есть мы готовы взять на себя немного больше риска сейчас, но это компенсируется тем, что для нас сегодня все цены достаточно низкие.

- Расскажите о наиболее интересных проектах вашей компании в России.

- Сейчас мы сотрудничаем с Российским институтом геронтологии, который еще в советские времена, когда эта отрасль науки хорошо финансировалась, создал пептид - панацею от болезней. Мы вложили деньги в материалоемкий процесс и непривлекательный с точки зрения краткосрочной выгоды бизнес и получили права на панкароген - пептид, который лечит сахарный диабет. Сегодня в мире существуют четыре здравоохранительных программы: лечение от СПИДа, туберкулеза, сахарного диабета и тропической малярии. У нас есть панацея от одной из этих болезней. Сейчас на европейском рынке идет борьба за покупку лекарственных средств на основе нашего панкарогена.

Еще мы купили проект разработки водородного двигателя «Ниандр» за 10 миллионов долларов. После проведения презентации в Москве Олег Дерипаска предложил за него уже в 10 раз больше. Но мы хотим строить двигатель самостоятельно. Российская промышленность на сегодня потребляет 147 тысяч дизельных двигателей в год: динамо-машины, моторы для мотоциклов, гидроциклов, грузовых автомобилей. Через некоторое время новый вид двигателей завоюет большую популярность в мире.

- Тем не менее крупных иностранных инвестиций в российский бизнес до сих пор нет…

- Венчурные капиталисты всегда идут первыми. А за ними - компании, практикующие покупку бизнеса или сделки слияния и поглощения предприятий. Что очень важно для России, потребительские расходы увеличиваются. Вложения компаний в развитие информационных технологий также быстро растут. И общий экономический продукт России сегодня позитивен. Уверен, ее правительство очень хорошо понимает, что расходование природных ресурсов - краткосрочная политика. Мы стараемся развивать высокотехнологичные отрасли.

- Многие наши чиновники часто говорят что главная проблема, препятствующая развитию сибирского региона, - отсутствие инфраструктуры. Как вы считаете, это действительно так?

- Приоритеты нужно обозначить так, чтобы все потребители имели возможность подключиться к единой сети. Это может быть мобильная сеть, сеть фиксированных телефонов, Интернет. Отсутствие дорог, транспортных развязок, аэропортов - не препятствие. Наоборот, это увеличивает позитивный эффект использования информационных технологий. Более того, для достойной конкуренции на мировом рынке Россия должна построить прежде всего информационную инфраструктуру.

- Расскажите о вашем совместном с администрацией Иркутской области проекте «Новая Голландия».

- Идея в том, чтобы создать такой ролевой проект, который будет показательным в какой-то определенной области. То есть, скажем, выбрать регион, где будут реализованы программы здравоохранения, образования или туризма, и на базе этого подать пример всем другим компаниям и регионам, с каким качеством должно быть сделано. А назвать проект можно «Новой Голландией», «Новой Францией», «Новой Европой» - не имеет значения.

- Почему для старта на российском рынке хай-тек вы выбрали именно Иркутскую область?

- Это была инициатива губернатора области Александра Тишанина. Мы рассматривали различные регионы, например, Ульяновск, Воронеж. Но желание губернатора объединить технологии, знания и инвестиции в своем регионе оказалось наиболее сильным. Во многом это его личная заслуга.

- Но ведь Иркутская область имеет самый низкий в Сибири показатель инвестиционной привлекательности. А если говорить об информационных технологиях, то в первую очередь все обращают внимание на Новосибирск.

- Суть инвестиций в том, чтобы купить, когда цена низкая, и продать, когда она возросла. Этот регион недооценивают. Может быть, сегодня он не так привлекателен, как, скажем, Новосибирск или Томск, но у него огромный научный потенциал. На два с половиной миллиона жителей здесь 39 вузов.

И потом, философия нашей компании в том, что мы не пойдем за толпой. Сегодня все ломятся в Китай. Регион был привлекателен 10-20 лет назад, когда его развитие только начиналось. Сейчас экономика этой страны переживает ряд серьезных проблем, а на рынке присутствует масса компаний, и цена вхождения очень высока. Мы туда точно не будем совать нос.

Мы идем туда, где возможности уникальны и есть из чего выбрать. Из пятисот рассматриваемых проектов мы начинаем работать только с пятью. Если среди этих пятисот не будет ни одного подходящего, начнем изучать следующие пятьсот. Будем искать до тех пор, пока не найдем. Очень много средств, энергии и ресурсов нашей компании тратятся именно на то, чтобы искать, искать, искать - и находить то, что нам требуется.

- Основной недостаток российских софтверных компаний - закрытость и моральная неготовность к коммерциализации своих идей. В чем, по-вашему, причина этой закрытости, как ее можно устранить?

- Я уверен, что в России много высокообразованных людей, но у них не хватает опыта в создании коммерчески законченных продуктов. Необходимо использовать иностранные языки для освоения продуктов, разрабатывать хорошее сопровождение и иметь коммерческое видение того, что делаешь и зачем. Для этого требуется время. В будущем какая-то российская компания сможет стать очень серьезным европейским или даже мировым игроком на рынке информационных технологий.

- И сможет конкурировать с таким гигантом, как Microsoft?

- Да, конечно. Индия тоже так начинала. Она было просто местом для аутсорсинга, а сегодня сама организует компании и реально работает на международном рынке.

- В советское время вы организовали первую в Европе софтверную компанию Software AG, которая была вторым по величине разработчиком программного обеспечения в мире. Как пришла в голову такая идея? Опять интуиция?

- Это совпадение. Автор хорошей идеи должен обладать чувством времени. Software AG была своеобразным протестом против политики IBM. Рынок требовал наличия независимых компаний-разработчиков ПО. И нам, как когда-то Microsoft, повезло - мы оказались в нужное время в нужном месте.

На самом деле Software AG, до того как стать независимой, фактически была подразделением Siemens. Они работали в этом бизнесе с 1970−х годов и вообще не имели никакого стратегического плана.

- Судя по всему, вам доставляет удовольствие рисковать и бросать вызов рынку?

- И еще искать правильных людей. У IBM в свое время был худший компьютер, который только можно было придумать, у Microsoft - худшая операционная система. А Netscape имел самый скверный интернет-браузер. Тем не менее все они занимают лидирующие позиции в своих сегментах рынка, так что главное - это люди.

«Эксперт Сибирь» №43(139)