|
|
Страна солнца: экономическая доктрина России
Работа осуществлена информационной группой «Эксперт» по заказу и при участии Института общественного проектирования. Разработку вели: Павел Быков, Татьяна Гурова (руководитель), Александр Ивантер, Лина Калянина, Дан Медовников, Михаил Рогожников, Максим Рубченко, Дмитрий Сиваков, Илья Ступин, Валерий Фадеев, Андрей Шмаров. Обсуждение документа будет продолжено в рамках клуба «4 ноября».
Причиной появления этого текста под рубрикой «Экономическая доктрина» фактически является идущая с весны этого года дискуссия между правым и левым течениями в партии «Единая Россия» . Институт общественного проектирования и недавно созданный клуб «4 ноября» предпринимают попытку создать идеологическую, политическую и экономическую платформу, вокруг которой смогут объединиться политики, предприниматели и просто граждане нашей страны, разделяющие либерально-консервативные взгляды. В рамках этой деятельности ИнОП и заказал «Эксперту» разработку экономической доктрины для России. Как вы увидите из текста, мы уверены в том, что наша страна имеет все шансы, чтобы стать лучшим местом на Земле. Мы в состоянии привести логические обоснования этой уверенности. И мы рассчитываем, что независимо от того, будет ли этот текст принят в качестве базы для разработки экономической доктрины страны (Кремлем, правительством, «Единой Россией», правым крылом «Единой России»), как картина нашего будущего, причем очень вероятного будущего, он будет полезен многим предпринимателям и политикам. Что такое экономическая доктрина Экономическая доктрина (по аналогии с военной доктриной) - это документ, который отвечает на следующие вопросы:
Мы отдаем себе отчет в том, что для ответа на все эти вопросы требуется работа коллектива ученых, экономистов, политиков и предпринимателей - коллектива существенно большего, чем тот, что подготовил этот документ. Однако нам представляется, что необходимо принципиально изменить сам подход к выстраиванию экономической стратегии/доктрины. Сегодня важно рассматривать Россию не с точки зрения ее «внутреннего здоровья», или, иначе, ее соответствия неким внутренним характеристикам, например нормам производительности труда, степени рыночности экономики, степени открытости экономики, - а с точки зрения ее внешних качеств как игрока, а именно:
Хозяйственная парадигма и международная конкуренция Чтобы попытаться понять, какими будут хозяйственная парадигма и международное разделение труда через двадцать лет, необходимо для начала оценить нынешнее состояние мировой экономики. Для этого мы позволим себе воспользоваться концепцией длинных волн. Мировое хозяйство после Второй мировой войны успело пережить одну полную длинную волну и прошло две трети второй длинной волны. Наши расчеты показывают, что после Второй мировой войны продолжительность длинных экономических циклов, которые описываются одной хозяйственной парадигмой и, соответственно, не меняющимися тенденциями в международном разделении труда и способах ведения экономических войн, составляла тридцать лет. Каждая из волн четко (согласно экономическим показателям) делится на три этапа, которые мы назвали: этап развития (формирование новой хозяйственной парадигмы), этап роста (резкий рост экономики соответствующего типа) и этап стагнации (все старые инновации реализованы, а новых решений еще нет). Первая волна началась в 1946-1947 гг. и закончилась в 1977-1979 гг. Она была связана со строительством «обществ всеобщего благоденствия» в западном мире, бурным развитием внутренних рынков всех стран, участвовавших во Второй мировой войне (включая Японию), а также с деколонизацией развивающегося мира (последнее было важно с точки зрения не этой волны, а следующей). При поверхностном взгляде кажется, что эта волна закончилась энергетическим нефтяным кризисом 70-х годов, но на самом деле этап ее роста завершился в 1969-1970 гг., еще до энергетического кризиса, и был связан с исчерпанием возможностей развития западных экономик за счет собственных внутренних рынков. (Здесь заметим, что Россия (СССР) в этот период развивалась синхронно с остальным миром, то есть была адекватной развитию мировой экономики.) За периодом роста 60-х годов последовало десятилетие стагнации - 70-е годы, когда западный мир искал новые возможности для экономического развития, что эквивалентно поиску новой хозяйственной парадигмы. Некоторое время предполагалось, что это будет связано с энергосбережением, но оказалось, что основой новой волны станут другие инновации: во-первых, это компьютеры и связь, которые обеспечили резкий рост эффективности процесса обмена информацией (в 90-е годы эта линия была продолжена интернетом), и, во-вторых, создание глобальной экономики, прямая торговая и финансовая экспансия западных экономик в развивающийся мир. Таким образом, волну, стартовавшую в 80-е годы, можно идентифицировать как волну компьютеризации и глобализации. (Эту волну Россия пропустила полностью. Ее централизованная экономика оказалась не способной не столько произвести инновации - компьютер в России появился лишь немногим позднее, чем в США, - сколько создать механизмы их хозяйственного использования. Этот пропуск фактически двадцати лет настоящего экономического развития - одна из основных причин столь глубокого кризиса, который пережила Россия в 90-х.) Деталь, важная для наших дальнейших рассуждений: первые движения в сторону глобализации, которая стала основой хозяйственной парадигмы второй волны, были произведены в середине 50-х годов, то есть за 25 лет до старта самой волны. Компьютер тоже появился в середине 50-х. Это значит, что, прогнозируя характер следующих волн и наше участие в них, мы должны отталкиваться от тех изобретений (инвенций), которые уже имеются в наличии, в зачаточном состоянии, так как на пустом месте волны не возникают. Вторая длинная волна еще не закончена. Прошли два ее цикла - развития (80-е годы) и роста (90-е) с их знаменитым американским фондовым бумом и замеченным чуть позже экстремальным ростом стран с большим количеством населения - прежде всего Китая и Индии. Сегодня глобальная мировая экономика находится в стадии стагнации. Об этом свидетельствуют: 1. Неустойчивость развития ключевых западных экономик - США, Европы и Японии. 2. Начинающиеся напряжения в китайской экономике, вызванные действием следующих факторов:
Если следовать тому, что продолжительность длинной волны составляет тридцать лет и два десятилетия второй волны уже пройдены, то надо принять, что сегодня глобальный экономический мир переживает третье десятилетие - десятилетие стагнации, которая должна закончиться примерно в 2010 году. Конечно, эта дата весьма приблизительна, поскольку стагнация - сложнейший период поиска новых возможностей и решений, так что этот этап может растянуться на более длительный срок. Однако почти стопроцентна вероятность того, что в десятилетие 2010-2020 гг. стартует новая длинная экономическая волна (а своего максимума она достигнет в 2020-2040-е годы), содержание которой надо искать, с одной стороны, в тех ограничениях, которые сегодня препятствуют глобальному экономическому развитию или развитию отдельных регионов, а с другой - в тех инвенциях, которые уже имеются хотя бы в зачаточных хозяйственных форматах. С точки зрения формирования экономической доктрины для России на этой стадии рассуждений уже можно определить основную задачу: в 2010-2020 гг. Россия должна вернуться в глобальную экономику в качестве игрока, в заметной степени формирующего хозяйственную парадигму следующей длинной волны. Это значит, что наши позиции в международном разделении труда будут формироваться не по «остаточному принципу», а нами самостоятельно. И именно в этом смысле мы говорим о суверенной экономической системе, а не в смысле закрытости, изоляции экономики от других. И это значит, что независимо от того, какие отрасли будут задействованы нами для сильного позиционирования в мировом хозяйстве, наша экономика будет по характеру инновационной, так как инновации - это не только технически новые продукты, но и новые рынки, использование новых технологий и проч., то есть все то, что задействует творческий потенциал нации. Более амбициозная задача - Россия должна стать цивилизационным лидером, подобно тому как в свое время им была Голландия, затем Англия, затем США. Здесь заметим, что за несколько десятилетий до того, как стать явным лидером западной цивилизации, Штаты, как и мы сейчас, видели в качестве альтернативы открытости абсолютную замкнутость страны и ее хозяйства. Этот консервативный закрытый сценарий обсуждался в США после Великой депрессии, однако последующие события, прежде всего Вторая мировая война, которая сделала довольно бедные США финансовым лидером мира, создала объективные условия для разворота США к цивилизационному лидерству, которое они и удерживали на протяжении последующих 60 лет. На наш взгляд, сегодня в отношении России формируются такие же серьезные предпосылки для принятия ею функции лидерства в западной цивилизации. Характер новой волны Можем ли мы сегодня определить характер следующей длинной волны? Было бы нелепо утверждать, что это можно сделать с абсолютной точностью. Но, проанализировав основные тренды сегодняшнего развития глобальной экономики и обобщив их, мы можем с достаточной уверенностью определить основные качественные характеристики следующего длинного цикла экономического развития мирового хозяйства и места России в нем. Начнем с простого вопроса: кто будет ключевыми игроками? Согласно прогнозам всех ведущих аналитических и инвестиционных агентств мира, первая тройка лидеров будет состоять из:
Однако темпы роста этих экономик будут принципиально различаться, и это крайне важно, так как разность темпов задает разность потенциалов экономических систем:
На следующем шаге надо добавить и другие страны, которые будут демонстрировать высокие темпы роста. К ним аналитики относят Индию, Бразилию и Россию. Это круг игроков второго уровня. (С точки зрения инноваций не стоит забывать и о Японии. Замкнутая в своей стагнации уже пятнадцать лет, она может неожиданно «выстрелить».) Каковы будут интересы основных игроков? Под влиянием каких угроз и возможностей они будут формировать свою экономическую политику? Китай. Очевидно, что главная новость сегодняшней конфигурации сил по сравнению с 80-ми годами - присутствие в мире быстрорастущего Китая. Вокруг него возникает сложная коллизия, которая отражает конфликт между западным (развитым) и восточным (развивающимся) хозяйством. С одной стороны, Китай, так же как и Индия, - страна с очень большим количеством бедного населения. Эта внутренняя бедность при открытости экономик создает угрозу стабильности самих стран и слишком большие диспропорции между западным и восточным миром. Поэтому, несмотря на страх США и Европы перед растущим Китаем, экономический рост в нем будет продолжаться (слишком сильное торможение развития Китая после десятилетий роста приведет к очень серьезному политическому напряжению). Однако быстрый рост при огромной численности населения Китая приведет сначала к серьезному перераспределению ресурсов в мировой экономике (что уже происходит), а затем к колоссальному перенапряжению сил ресурсной базы мирового хозяйства. Впрочем, последнее верно только при условии сохранения технологической базы хозяйства на сегодняшнем уровне. Но эта база в принципе может быть изменена. Начиная как минимум с конца 70-х (лаг тридцать лет) активно ведутся разработки в области технологий и материалов с принципиально более высокой эффективностью использования природных ресурсов. В том числе это происходит и в России. И по ряду направлений мы находимся на самом передовом в мире уровне с точки зрения науки, более того, мы имеем экономически эффективные частные компании, работающие в этой инновационной зоне. Таким образом, анализируя коллизию вокруг Китая, мы можем прийти к выводу, что объективно существующая необходимость перехода восточных экономик, прежде всего Китая, на более эффективную технологическую базу определяет первое качество следующей длинной волны - одной из ее инновационных линий будет быстрое развитие ресурсосберегающих технологий и материалов. Помимо формирования большого нового рынка такой дрейф будет важен для Запада и тем, что энергия Китая на некоторое время будет переориентирована внутрь хозяйства и его экспансия на западные рынки приостановится. Евросоюз. Текущее положение Европы сегодня задает еще один важнейший тренд ближайших десятилетий. Неудача ее последней попытки самостоятельной экспансии на Восток (создание и расширение ЕС привело не к экономической интеграции Европы, а к экономической деградации Восточной Европы) показала, что у нее нет внутренней энергии для продолжения развития. Возможно, все бы не было так драматично, если бы на это не наложилась экспансия все того же Китая на европейские рынки. Она, и сегодня это уже всем очевидно, поставила под угрозу само существование европейской индустриальной культуры. Культуры, где сначала были созданы, а потом собраны высочайшие достижения в области создания вещей и материалов в промышленных масштабах. (Америка в свое время не смогла превзойти Европу в этом. Япония смогла в отдельных проявлениях, и, возможно, она еще себя покажет.) Разрушение европейской индустриальной культуры и замещение ее китайской - это проблема не только Европы, но и всего западного мира, так как она предполагает деградацию хозяйственной культуры в целом. Поэтому и Европа, и мир должны быть заинтересованы в сохранении этой культуры. Однако для того, чтобы индустриальная культура была сохранена, в пределах самого западного мира должен появиться большой и быстрорастущий рынок, обладающий более высокой квалификацией и уровнем потребления, нежели Китай. Только в этом случае выравнивание уровней экономического развития между развитым и развивающимся миром произойдет без снижения общего индустриального уровня. Этот тренд - создание условий для сохранения индустриальной культуры западной цивилизации - будет второй важной особенностью следующей длинной волны. У нас есть ответ на вопрос, где будет формироваться этот рынок. Это Россия. Для этого у нас есть главные предпосылки - достаточно большое высокообразованное население с уровнем доходов, в разы превышающим уровень доходов населения восточных стран. Это население, с одной стороны, автоматически предъявляет качественный спрос на товары и услуги, а с другой - обладает высокой базовой квалификацией для того, чтобы производить высококачественные товары и услуги. Именно с этими базовыми предпосылками и связаны те стихийные интеграционные процессы, которые уже сегодня приводят к перенесению на территорию России западных технологий и капиталов. Очевидные примеры такого рода можно найти в области производства потребительских товаров - одежда, обувь, мебель. К этим отраслям политики привыкли относиться с пренебрежением, однако, во-первых, это самые трудозатратные отрасли и с макроэкономической точки зрения здесь решается проблема безработицы, во-вторых, это отрасли, основанные на ремесленничестве, что, с одной стороны, соответствует русской культуре, а с другой, будучи перенесенным на территорию, оно там же и остается навсегда (подобно природным ресурсам); наконец, ремесленничество в следующем веке должно стать одной из основных форм сверхиндустриальной цивилизации. (Почему мы не рассматриваем такого варианта, что европейская индустрия просто мирно умрет? Препятствием этому является слишком высокий экономический статус Европы - ее ВВП в 2025 году составит $15 трлн. И мы должны понимать, что большие хозяйственные системы слишком инерционны, а потому стремительное - за пару десятилетий - исчезновение такой мощной экономической зоны невозможно. Кроме того, мы все знаем, что у финансового капитала Европы уже сейчас существует чрезвычайный интерес к поиску проектов на территории России, было бы предложение.) США. При ожидаемом ВВП в $21 трлн, естественно, останутся лидирующей державой мира. Но это будет уходящее лидерство. Штаты, конечно же, в состоянии поучаствовать в технологическом обновлении мирового хозяйства за счет своей финансовой и научно-технической базы. Основная сложность их положения заключается в их отдаленном расположении - события, происходящие в Евразии, становятся все масштабнее и требуют присутствия. Сил и желания обеспечить такое присутствие у американцев нет, поэтому и их влияние в Евразии будет постепенно идти на убыль, и внимание все больше будет концентрироваться на собственно американском континенте, где есть свои быстрорастущие страны (например, Бразилия), открывающие возможности для сохранения и развития американской индустрии. Уход США на американский континент и некоторая их изоляция серьезно обсуждается в самих Штатах. Подготовка этого ухода тоже будет одним из важных трендов следующей длинной волны. А его скорость и плавность будут зависеть от того, каким образом будут распределяться силы на евразийском континенте. Таким образом, мы можем определить два главных тренда следующей длинной волны:
Тренд «выравнивание экономического потенциала мира» предполагает развитие следующих направлений хозяйственной деятельности, источником спроса на которые будут прежде всего азиатские страны:
Тренд «создание анклава сохранения и развития западной индустриальной культуры» (некоторой разновидности культуры постиндустриальной) будет связан с формированием нескольких новых явлений.
Для формирования такого анклава в отдельно взятой стране необходимы следующие условия:
Какую роль может сыграть в этом Россия Россия объективно имеет все возможности, чтобы играть роль ключевого элемента в новой парадигме развития, поскольку она имеет почти полный перечень условий, необходимых для того, чтобы начать формировать оба главных тренда новой волны. Сырье. Мы можем быть поставщиком сырья для всех заинтересованных стран без ущерба для собственных потребностей. Сырье и инновации. На базе сырьевого и энергетического секторов как потребителей и научно-технологического задела в бывшем оборонном комплексе как производителей мы можем развить ресурсосберегающие технологии и стать их поставщиком. География. Географическое положение страны позволяет ей стать одним из главных элементов новой транспортной инфраструктуры евразийского континента. Оно же плюс политическое прошлое России и ее военный потенциал позволяют ей стать гарантом безопасности для азиатских стран. Территория. Большая территория открывает пространство для новой урбанизации. Она же создает перспективу для нового наземного транспорта (Транссибирская магистраль будущего). Образование. Образованное население открывает пространство для новой рабочей среды. Зачатки нового образования, основанные на научной базе русского развивающего обучения, позволяют создать принципиально новую систему образования. Новый средний класс. Новый средний класс создает предпосылки для формирования исключительно большого для западного мира спроса на высококачественные товары и услуги. Западный спрос тоже велик, но там велика и доля людей в возрасте, отсюда тренд на развитие медицинских, пенсионных услуг и спокойного туризма. В России совершенно исключительная ситуация - «молодое благополучие». Это обеспечивается спецификой российского потребления - наш средний класс готов платить много за высокое качество того, что ему интересно, экономя при этом на чем-то неважном. Эта особенность позволяет сохранить высокие цены на товары и услуги, что необходимо для инновационных или полуремесленных товаров. Новое предпринимательство. Возникло в условиях хаоса и отсутствия господдержки. Отличается динамичностью. Это небольшие самостоятельные компании, предоставляющие основную часть рабочих мест для нового среднего класса. Они и формируют новую рабочую среду. Таким образом, у нас есть множество предпосылок для того, чтобы стать ключевым местом формирования будущей длинной волны. Почему для нас невозможна изоляция Существует иллюзия, что Россия обладает огромным внутренним рынком, который способен сам обеспечить рост хозяйства. Однако прямое сопоставление не только сегодняшних размеров ВВП ($700 млрд), но даже и тех разумных величин, которых мы можем достичь к 2020 году ($3,5-4 трлн), с размерами стран - лидеров мира ($15-20 трлн в 2020-2030 гг.) и тем более со всем глобальным рынком ($60 трлн только у основных стран) показывает, что, будучи подключенными к мировому рынку как к источнику спроса, мы можем развиваться и быстро, и долго. Это никак не противоречит идее создания анклава высококачественной индустриальной культуры, поскольку, во-первых, с точки зрения высококвалифицированного потребления мы действительно имеем хорошие размеры, а во-вторых, этот рынок будет во многом рынком локализованных услуг, локально высокого качества жизни, и спрос на это будут предъявлять западные европейцы. Другая причина недопустимости изоляции - невозможность построить сверхиндустриальную экономику, не освоив технологический и профессиональный базис индустрии Запада. В течение ближайших лет нам потребуется интенсивный импорт технологий и профессионалов из Европы. Что, собственно, уже и происходит. Все это не означает, что нам не надо защищать свой рынок. Надо. Прежде всего от экспансии азиатских товаров, особенно в тех зонах, где они посягают на качественные рынки. Как показывают наши беседы с предпринимателями, страдающими от конкуренции с китайцами, для этого для начала необходимо прекратить серый импорт из Китая, создающий чрезвычайные привилегии китайским товаропроизводителям. Готова ли Россия к эффективному участию в следующей длинной волне? Каких ресурсов / условий ей не хватает? Принято считать, что в России за последние пятнадцать лет сформировалась однозначно плохая по структуре экономика и требуются экстраординарные меры по ее диверсификации. Отсюда идея необходимости установления высоких налогов на сырьевой сектор и создания особой системы перераспределения денег в сектор высокотехнологичный. На наш взгляд, нет ничего более обреченного на неудачу, чем попытка сломать сложившуюся в последние годы экономическую систему. Эффективная экономическая политика может быть направлена только на поддержание позитивных трендов, которые возникли в нашем хозяйстве, и на снятие ограничений, которые мешают их продолжению. Из трендов мы бы назвали два. Первый - формирование контура сырье-инновации. За последние годы именно сырьевой сектор стал предъявлять самый осмысленный спрос на научно-технические инновации, и с точки зрения содержания новой волны нам это очень на руку. Дело в том, что, развивая и модернизируя сырьевой сектор, сектор с огромным платежеспособным спросом, мы одновременно будем формировать большой рынок для инноваций, которые в дальнейшем найдут спрос на азиатских рынках, так как эти инновации касаются прежде всего ресурсосбережения. Российская наука в этой области достаточно сильна, о чем свидетельствует наличие нескольких частных инновационных компаний с оборотом в десятки миллионов долларов. В логику развития этого контура ложится и необходимость модернизации российской энергетики и транспорта, которые тоже могут стать национальными рынками сбыта для ресурсосберегающих технологий. Второй важный тренд - формирование потребительского рынка высокого качества. Это формирование происходит локально, там, где возникает достаточно представительный новый средний класс, но важно, что такие рынки появляются. Особенно это заметно на секторе услуг (торговля, образование, развлечения), где формируется, с одной стороны, очень квалифицированный спрос, а с другой - очень качественное предложение. То, что эти рынки локализованы в услугах, объясняется простым экономическим соображением: здесь не требуется больших стартовых инвестиций и очень высока отдача. Однако очевидно, что при определенных условиях потребительские рынки нового качества будут формироваться и в производственных секторах. Об этом, в частности, свидетельствуют тренды на рынке жилищного строительства. Априори ориентированный на обеспеченную клиентуру, этот рынок сразу же двинулся в сторону формирования новой по качеству среды обитания людей. Стихийное формирование этих трендов в предыдущие пятнадцать лет - главный аргумент в пользу того, что у России есть будущее в постиндустриальном мире. Главный, так как по-настоящему инновационные тренды невозможно сформировать централизованным решением. Однако в нашем хозяйстве существует целый ряд ограничений для дальнейшего инновационного развития экономики. Они стали особенно заметны в 2004-2005 годах. Первое ограничение - финансовое. По мере расширения новой экономики произошло естественное снижение рентабельности конкретных проектов (речь идет о рентабельности проектов, требующих инвестиций в основной капитал). Снижение примерно двукратное - с 20-25 до 12-15% рентабельности. Это снижение означает, что сегодня срок окупаемости любого нового проекта стал вдвое выше, чем в прежние годы. При этом ситуация на рынке денег изменилась не принципиально - сроки кредитования бизнеса не увеличились, ставки кредитования снижаются, но очень медленно. По нашим расчетам, только 15-20% российских компаний способны динамично развиваться при нынешней конъюнктуре денежного рынка. Второе ограничение - неразвитость индустриальной базы экономики, которая ведет к дефициту сырья практически на всех рынках и, соответственно, к инфляции издержек. Наиболее явно эта ситуация проявилась на рынке бензина и цемента, но так же обстоит дело и на других рынках. Помимо дефицита и инфляции неразвитость индустриальной базы экономики приводит к тому, что даже в тех случаях, когда есть и инновационное решение (например, новые материалы для жилищного строительства), и заказчик (крупная девелоперская компания), оказывается, что нет компании, которая в состоянии произвести необходимые материалы (компания, которая имеет рабочих, инфраструктуру, может осуществить инвестиции для закупки оборудования и проч.). Для формирования таких компаний на уровне промежуточных продуктов нужна достаточно широкая индустриальная среда, которой в России нет. Третье ограничение - отсутствие стратегического видения у государства. Отсутствие в России стратегических проектов серьезно затрудняет долгосрочное планирование развития любого бизнеса. Противопоставляя себя гигантским корпорациям Запада, большинство российских компаний предполагает, что их ресурсы несоизмеримы. Как это ни странно, ситуация изменилась бы, если бы появился общестрановой тренд, который может быть сформирован всего несколькими национальными проектами. Это сняло бы ощущение временности, которое есть практически у всех представителей российского бизнеса. Четвертое ограничение - неравномерность территориального развития, которое тоже ведет к ощущению эфемерности существования единого российского, в том числе экономического, пространства. Эти четыре принципиальных ограничения приводят к тому, что уровень инвестиций в российскую экономику, прежде всего национальных игроков, оказывается ниже необходимого для быстрого развития хозяйства. Так, по оценкам, темпы роста инвестиций в наше хозяйство должны составлять 15%, а составляют 8-10%, а доля инвестиций в ВВП - 18%, а должна быть 25%.
Помимо этих принципиальных ограничений можно назвать несколько технических:
Как добиться того, чтобы Россия перешла в стадию роста на основе новых трендов? Новая экономическая политика не может быть ориентирована на цели индустриальной эпохи. Чтобы быть успешной, она должна, во-первых, ликвидировать текущие ограничения естественного продолжения трендов, сложившихся в предыдущие пятнадцать лет, а во-вторых, ясно показать достижимость возникновения на нашей территории новой сверхиндустриальной экономики. Только таким образом можно придать необходимую энергию нашему хозяйственному развитию. Интегрируя наше представление о текущих ограничениях и о будущем позиционировании России в мировом хозяйстве, мы бы предложили две политики. Краткосрочную - «политику роста». И среднесрочную - «политику индустриализации». Политика роста У этой политики две численные цели - ВВП России должно вырасти до $3,5-4 трлн к 2020-2025 году, а темпы роста инвестиций должны находится на уровне 12-15% в год. Период запуска механизмов роста - два-три года, именно поэтому эта политика краткосрочная. Суть политики роста очень проста. Она должна, используя имеющиеся механизмы косвенного и прямого регулирования хозяйственной деятельности, обеспечить быстрый инвестиционный рост российской экономики, во-первых, и поддержать основные инновационные тренды, во-вторых. Политика роста будет состоять из нескольких частей. Налоговая политика. Необходимо, чтобы налоговая система стимулировала инвестиции и инновации в интересующих нас зонах. Это предполагает множество мер, но основной принцип - уход от единообразной системы налогооболожения и переход на систему налогообложения, стимулирующую экономику к развитию определенного типа. Например, напрашивается:
Новая монетарная политика. Эта политика должна быть направлена на существенное расширение рынка длинных денег, доступных российским компаниям, на рост капиталов российских банков и на региональную экспансию банковской системы. Здесь предполагается:
Инновационная политика. Задание «инновационных коридоров» для отраслей, где возможно использование ресурсосберегающих технологий, - прежде всего добыча и переработка сырья, строительство, транспорт и транспортная инфраструктура, энергетика, жилищно-коммунальный сектор. Эти «инновационные коридоры» задаются как технические параметры (устанавливаемые по согласованию между разработчиками новых технологий и предпринимателями из соответствующих отраслей) и как налоговые льготы при внедрении новых технологий. Создание условий для развития среды малых и средних инновационных компаний - налоговые льготы, возможно, особые зоны в специально созданных инновационных территориальных центрах (см. «Политика сверхиндустриализации»). Решение проблемы интеллектуальной собственности - передача на баланс институтов и приватизация имеющихся научно-технических разработок. Защита интеллектуальной собственности. Старт целевого строительства по периметру России городов-миллионников, связывающих пространство (по крайней мере, один из этих «городских проектов» должен быть решен в рамках политики сверхиндустриализации). Территориальная политика. Целевое формирование территориальных кластеров легкой промышленности с активным импортом капитала, технологий и профессионалов из Европы и Японии. Такие кластеры будут одновременно способствовать созданию будущих центров ремесленничества и решению проблем с сырьем для легкой промышленности. Как говорят предприниматели, «вслед за одним лишь лидером рынка итальянской индустрии потянутся все смежные с ним сырьевые производства». Стимулирование субсидиями и налоговыми льготами под контролем «инновационных коридоров» строительства дорог (часть этих транспортных проектов тоже должна быть осуществлена в рамках политики сверхиндустриализации). Экспортно-импортная политика:
Как уже было сказано, такая политика должна мягко простимулировать рост экономики на основе инвестиций вообще и инвестиций в новые технологии и новые проекты в частности. Ни один из элементов этой политики не требует длительного времени на подготовку и может быть запущен в ближайшие два-три года. Политика сверхиндустриализации В наших условиях очевидно, что одна политика роста не способна задать по-настоящему прорывные стратегические ориентиры развития российского хозяйства. Это связано и с финансовой слабостью и молодостью российского бизнеса, и с недостатком времени на раскрутку - даже по нашим оценкам, до старта новой волны осталось всего пять-десять лет. Поэтому мы предлагаем вторую политику - политику сверхиндустриализации. Ее горизонт - десять лет. «Сверхиндустриализацию» определим как наличие комплекса игроков (частных корпораций, образовательно-исследовательских институтов, органов госвласти), способных ставить и решать задачи:
В рамках отдельных стартовых проектов эта политика помимо задачи резкого повышения уровня инновационности нашей экономики должна решать одновременно еще три стратегические задачи:
Для этого предлагается осуществить несколько вполне конкретных национальных проектов, которые позволят:
Первое направление в политике сверхиндустриализации - старт некоторых инновационных национальных проектов. Инновационными национальными проектами могут быть такие (по степени потребности в финансах):
Эти проекты могут реализовываться на тех территориях, которые должны быть развиты с точки зрения освоения Востока и Юга России. В результате этих проектов должны возникнуть игроки, способные тиражировать их в обычных рыночных условиях. И вероятность этого огромна, так как появление таких проектов неминуемо привлечет к ним лучшие предпринимательские и инновационные ресурсы и России, и мира. Второе направление сверхиндустриализации - стимулирование все более активного включения в хозяйственную деятельность финансово сильных отраслей крупных инновационных центров, уже сегодня способных на равных конкурировать с ведущими мировыми корпорациями. Сегодня у нас есть как минимум две такие корпорации - Росатом и Космическое агентство (с поправкой на разрозненность и некоторую неразбериху в этот список можно добавить российский оборонно-промышленный комплекс, ОПК). Но они словно вырваны из экономической жизни страны. Технологии, продукты и услуги, которые могут предложить эти сверхкорпорации, российскими экономическими агентами не востребованы. Тому есть две причины. Во-первых, уровень технологической культуры в этих сверхкорпорациях заметно превышает средний уровень российских компаний и органов госуправления. Во-вторых, нет ясных экономических мотивов для перетока технологий и продуктов в «обычную» российскую экономику. Вторую причину стоит признать более существенной, поскольку, как показывает российский опыт, при наличии ясных экономических выгод проблема «технократической совместимости» решается довольно просто. Значит, необходимо заинтересовать обычных игроков, прежде всего крупных (энергетика, ЖКХ, транспорт, нефтегаз, горная металлургия), в заимствовании и внедрении новых технологий. Этих целей можно достичь с использованием уже упоминавшихся «инновационных коридоров», налоговых послаблений, предоставления госгарантий, госзаказа. Третье направление сверхиндустриализации - создание мощного технопарка на востоке страны на базе, например, Новосибирского академгородка. Помимо задачи создания среды для появления и развития новых технологических компаний этот технопарк, в котором помимо небольших компаний может размещаться и крупный инновационный центр, станет очевидным плацдармом для нашей инновационной экспансии в Азию. Четвертое направление - формирование долгосрочной политики нашей экономической и высокотехнологической экспансии на Восток, прежде всего в Китай и Индию. На первом этапе она будет связана с экспортом ресурсов, что позволит создать более серьезные и разветвленные торговые отношения с Китаем. Однако эти новые торговые отношения - среда для экспорта новых технологий. Количественно мы можем определить для себя «китайскую задачу» как достижение уверенно положительного торгового баланса с Китаем за счет поставок ресурсов и высоких технологий. Пятое направление - продолжение технологической и профессиональной интеграции с Европой и Японией. Территориальные кластеры, сформированные на базе этой интеграции, могут стать центрами нового ремесленничества и за счет формирования новой рабочей среды станут крайне привлекательными территориями для проживания. В этих центрах помимо технологий должны появиться крупные дизайнерские институты. Шестое направление - развитие новой системы образования и активная пропаганда этой системы за рубежом. Новая система образования позволит создать условия для реальной экспансии русской культуры в мир, прежде всего за счет знания русского языка. Решение всех этих задач одновременно приведет к тому, что в России сформируется полноценная индустриально-инновационная (сверхиндустриальная) экономика, которая будет способна играть ключевую экономическую роль на евразийском пространстве на протяжении нескольких последующих десятилетий.
Страница сайта http://silicontaiga.ru
Оригинал находится по адресу http://silicontaiga.ru/home.asp?artId=4132 |
Отличие государственного деятеля от политика в том, что политик ориентируется на следующие выборы, а государственный деятель на следующее поколение.