Потемкинские зоны.
Почему в России не будет «Силиконовой долины»?

Индустрии информационных технологий удалось обратить на себя внимание российского государства. Однако последствия такого поворота могут быть весьма плачевными для других отраслей, в которых также разрабатываются инновационные технологии. Если эти компании не проявят лоббистской активности до 1 марта, то они просто не получат статус «инновационных» и возможной господдержки.

Владимир Путин, не дожидаясь правительственных инициатив, решил сам поспособствовать двукратному увеличению ВВП. На выступлении в Новосибирске 11 января он заявил, что «формирование современной инфраструктуры информационного сектора экономики может стать крупным национальным проектом» и обязал правительство внести в Госдуму до 1 марта нынешнего года законопроект о свободных экономических зонах.

В лоббировании этого документа активно участвовали несколько сил. Во-первых, российские компании, занимающиеся программированием и заинтересованные в получении налоговых льгот для того, чтобы более эффективно конкурировать на мировых рынках. Во-вторых, Минэкономразвития, рассчитывающее, что особые экономические зоны будут способствовать росту несырьевой части экономики. И в-третьих, - Мининформсвязи, которое должно оправдать причины своего воссоздания в новом качестве.

Тройственный союз принес свои плоды: многолетнее сопротивление оси «Минфин-налоговая-таможня» было сломлено. Тараном послужили программистские компании. Лоббируя свои интересы, они выступали авангардом более широкой коалиции сил.

Однако при детальном рассмотрении выясняется, что единой и осмысленной госполитики стимулирования развития инновационных предприятий нет. Каждое министерство стремится поддерживать те компании, которые входят в зону его ответственности. Законопроект «работает» преимущественно на ИТ-отрасль. Но ведь этим сегментом не исчерпывается инновационная экономика. В результате происходит подмена понятий: говорится об особых экономических зонах, а подразумеваются льготы для программистских компаний. Не понятно даже, будут ли планируемые льготы распространяться на другие ИТ-компании. Например, на те, которые занимаются производством компьютерного и телекоммуникационного оборудования, или на системных интеграторов. Пока «национальный проект» выглядит очень однобоко, в нем отчетливо видна PR-составляющая. 

Министерский пасьянс

В мае прошлого года Леониду Рейману удалось вернуться в министерское кресло, убедив президента, что пришло время взяться за развитие информационных технологий для освобождения экономики России от сырьевой зависимости. Владимир Путин согласился, что ради светлого будущего в административную реформу нужно внести поправку. Расформированное ведомство было восстановлено под новым именем Министерства информационных технологий и - лишь потом - связи.

Минэкономразвития, которое прежде считалось куратором компьютерной отрасли, пришлось умерить свои амбиции. Теперь оно отвечает не за информатизацию всего общества с помощью «Электронной России», а исключительно за дебюрократизацию системы государственного управления.

Мининформсвязи за полгода разработало концепцию развития отрасли. Ее суть проста: нужно резко усиливать роль государства как на внутреннем ИТ-рынке, так и в сегменте, где работают компании, занимающиеся экспортом своей продукции.

По мнению разработчиков концепции, в случае выполнения задуманного, российская ИТ-индустрия вырастет с 2004 по 2010 год в пять раз, с $7,3 млрд до $40 млрд, а экспорт ИТ-услуг достигнет $3 млрд. Для сравнения: экспорт российских вооружений в 2004 году составил $5 млрд.

Однако некоторые эксперты, близкие к правительству, считают цифру в $40 млрд не внушающей доверия. Они обращают внимание на то, что уже в 2004 году реальные темпы роста внутреннего ИТ-рынка замедлились и наверняка окажутся меньше 20%. Эта цифра серьезно отличается от прогнозов Мининформсвязи. Леонид Рейман в ноябре прошлого года, открывая выставку «Инфоком», заявил: «В 2003 году рынок ИТ вырос на 25%, а в 2004 году рост будет еще более впечатляющим». Менеджеры ИТ-сектора, пожелавшие сохранить анонимность, отмечают, что в стране отсутствуют и не могут появиться к указанным срокам квалифицированные кадровые ресурсы для выполнения такого объема работ: «Концепция написана при активном участии нескольких российских компьютерных компаний, которые таким образом рассчитывают получить для своего бизнеса более выгодные условия, - сказал один из этих специалистов. - Заявленных целей отрасль не достигнет, зато инициаторы законопроектов смогут сохранить доходы даже в условиях падения темпов роста рынка».

ГОЭЛРО для Реймана

В середине ноября «Концепция развития рынка ИТ в России» в целом была одобрена на заседании правительства. Однако Минфин, налоговики и таможенники сохранили свое негативное отношение к программе, считая, что она создает лазейки для недобросовестных экспортеров. В ответ Миниформсвязи инициировало два мероприятия. Во время визита в Индию Владимир Путин посетил центр офшорного программирования - город Бангалор. А спустя месяц президент провел в Новосибирске совещание, посвященное перспективам развития информационных технологий.

«Индийское чудо», благодаря которому страна заработала в 2003 году $15 млрд на ИТ-экспорте, поразило Путина. Вернувшись в Россию, он поделился с главой Федеральной налоговой службы Анатолием Сердюковым и руководителем Минфина Алексеем Кудриным своим мнением по поводу предоставления налоговых и таможенных льгот экспортерам ИТ-продукции. Вскоре министерства сняли свои возражения против программы развития особых экономических зон.

Во время новосибирского совещания Леонид Рейман назвал в качестве пилотных проектов технопарки в Дубне, Черноголовке, Санкт-Петербурге, Новосибирске и под Нижним Новгородом, в Сарове. Именно они перечислены и в «Концепции развития ИТ в России». В список «счастливчиков» по каким-то причинам не попали Москва и Зеленоград, академгородки в Обнинске и Пущине, закрытые сибирские города, в которых расположены оборонные НИИ, сохранившие научный потенциал и работающие по гражданским программам. Почему же правительство решило отдать предпочтение компаниям, создающим программное обеспечение, а не тем, кто занимается биотехнологиями, микроэлектроникой, новыми материалами?

Индийский брат

«Все очень просто, - объясняет президент группы компаний IBS Анатолий Карачинский. - Есть рынки, которые можно вырастить быстро, а есть те, которые растут медленно. Глобальный рынок программирования растет фантастически быстро: рост составляет около 30% в год. Программные решения нужны в сотнях бытовых приборов - от телефонов до холодильников. Потребность в них будет только увеличиваться. В то же время в США менее 15% студентов учатся по специальности, связанной с математикой. Это означает, что заказы на разработку ПО будут передаваться в другие страны. Мы в состоянии конкурировать с индусами и китайцами за эти заказы».

По словам Анатолия Карачинского, в России 59% студентов изучают математику, что создает хороший кадровый резерв. Вообще же он считает, что отечественные разработчики ПО уже продают своей продукции примерно на $1 млрд. Однако многим из них невыгодно «светиться» перед госорганами из-за высоких налогов. Поэтому официальная оценка бизнеса в этом сегменте составляет от $350 млн до $500 млн.

«Сравните сами, - продолжает Анатолий Карачинский. - Зарплаты в структуре затрат, например, нефтяников составляют 4%, у металлургов - около 8%, а в российской программистской индустрии - примерно 65 - 70%. Но нужно же не только на нефтяников ориентироваться, но и выравнивать конкурентные условия с индусами и китайцами».

Таможенные барьеры и сложная процедура оформления документации - одна из причин того, почему, например, владелец компании «1С» Борис Нуралиев два года назад вывел на Украину производство программ для экспорта. Продажу решений «1С» в Эстонию, Казахстан или любую страну СНГ выгоднее осуществлять за пределами России.

В Бангалоре Владимир Путин увидел результаты программы, запущенной государством около 15 лет назад. Именно тогда индийское государство освободило технологические компании в особых экономических зонах от уплаты налогов, таможенных пошлин на импорт необходимой техники, а также инвестировало в создание телекоммуникационной инфраструктуры, в систему образования, открыв десятки технических училищ.

Результатом целенаправленной госполитики стало повышениеинвестиционной привлекательности отрасли. В нее стали вкладываться как крупные компании внутри страны, так и внешние инвесторы. Одна из крупнейших индийских компьютерных компаний - Wipro - занималась прежде продажами масла, а фирма Tata в России больше известна своими грузовиками. Теперь обе они работают в секторе ИТ.

«Конкурировать с индусами вполне реально. У нас есть ряд преимуществ в глазах западных заказчиков. Мы гораздо ближе европейцам по менталитету, у нас сильнее научные традиции. Кроме того, ни одна крупная компания не будет доверять все свои заказы одному партнеру. Но наши плюсы не должны перечеркиваться проблемами, которые создает налоговая и таможенная политика. Сегодня же нам нужно заработать в полтора-два раза больше, чтобы платить программисту такую же зарплату, как в Индии», - говорит генеральный директор компании Aplana Виктор Вайнштейн.

Директор по маркетингу компании «АйТи» Дмитрий Ведев обращает внимание на то, что позиции наших разработчиков на мировом рынке постепенно ухудшаются: «Индусы могут снизить стоимость работы программиста до $14 за час. Российские же компании будут работать при таких расценках без прибыли».

Подмена понятий

Компаниям, занимающимся офшорным программированием, вероятно, удастся добиться от государства некоторых привилегий. Однако перечень льготных зон выглядит случайным, особенно если сравнить его со списком технопарков, сохранившихся с советских времен или возникших в 1990-е годы.

«Выбор регионов для технопарков вызывает удивление. Однако, возможно, это только первая волна», - говорит первый вице-президент «Национальной компьютерной корпорации» Александр Калинин.

Похоже, что попадание в список пилотных технико-внедренческих зон теперь будет зависеть от энергии и административных возможностей руководителей компаний и ведомств, которые их курируют.

«Мы как софтверная компания лоббировали свои интересы, - говорит генеральный директор «Рексофт» Александр Егоров. - Города, предложенные для размещения технопарков, названы, по большому счету, только для примера. Из конкретных проектов я знаю только один действующий. Выбор остальных городов определят сами представители рынка: где будет проявлена инициатива, там и появятся технопарки».

Однако такой подход мало похож на осознанную государственную политику. Одной из задач технопарков, которые создаются за рубежом, является привлечение инвестиций, бизнес-технологий и расширение возможностей для экспорта продукции в интересах всей экономики.

Между тем отечественные ИТ-компании сами отрицают необходимость в такого рода инвестициях.

«В российскую ИТ-отрасль и так идут инвестиции: ровно столько, сколько она способна принять на сегодняшний день. Каждая компания решает этот вопрос самостоятельно, и льготы, предлагаемые государством, на этот процесс влияют очень опосредованно», - говорит Егоров.

Генеральный директор компании TopS BI Феликс Гликман тоже не видит прямой зависимости между инвестициями и льготами. «Инвестиции связаны с благоприятным экономическим климатом. Если говорить о финансовых инвесторах, то им важно знать, как они смогут вернуть свои деньги с прибылью. А сегодня финансовые инвесторы не понимают, как можно в перспективе до 10 лет «отбивать» инвестиции в компанию, которая предоставляет в России ИТ-услуги. Стратегические инвесторы, для которых в первую очередь важен выход на рынок, не имеют сегодня ясного понимания, как будет развиваться наша страна. Есть, конечно, вложения в технологические компании, обладающие ноу-хау, но это, по сути, покупка идей и мозгов. По объему эти инвестиции очень незначительны», - считает Гликман.

Таким образом, пролоббированный «офшорниками» проект по созданию свободных экономических зон выгоден только им самим. В нем отсутствуют механизмы, которые стимулировали бы рост внутреннего спроса, трансферт военных технологий, накапливаемых в ВПК (бюджет которого увеличился почти в три раза за последние три года), в гражданские, создавали бы цепочку превращения ноу-хау в законченный продукт. То есть проблемы, из-за которых не может развиваться инновационная экономика в России, так и остаются нерешенными. При этом Мининформсвязи и Минэкономразвития публично выдают желаемое за действительное, подменяя собственные ведомственные задачи общеэкономическими. В результате реализации «общенационального проекта» идея свободных экономических зон может еще раз оказаться дискредитированной, но теперь уже не пронырливыми поставщиками импорта, как в 1990-е годы, а чиновниками.