IT-политика

Программисты - в роли избавителей России от позорно перекошенной в сторону сырья структуры экспорта. Тема, неотвлеченно говорить на которую стало возможно после выступления министра Реймана на Байкальском экономическом форуме - об экспорте российского программного обеспечения в объемах, сопоставимых с продажей нефти.

Программирование у нас, без преувеличения, национальное инженерное хобби. Едва возникает необходимость в софте, первое, что делает наш соотечественник с высшим негуманитарным образованием, - прикидывает, а не написать ли этот софт самому. И очень часто действительно пишет.

Вполне отдаю себе отчет в том, что во мне тоже есть ничем не оправданная уверенность в том, что написать и отладить любой код, хоть операционную систему - пустяки, дело житейское, надо только взяться. Вполне возможно поэтому, что я недооцениваю сложность проблемы, когда думаю, что производство софта на экспорт в промышленно значимом количестве и очень высокого качества нам по силам.

Правда, есть одна важная оговорка, которая девальвирует такую уверенность почти до нуля: если только рассматривать эту задачу как чисто инженерную, а не политическую.

Позвольте для большей ясности нарисовать такую картинку. Помните сцену ареста карманника по кличке Ручечник (Евгений Евстигнеев) в «Место встречи изменить нельзя»?

Жеглов отпускает Ручечника и велит: «Шарапов, проводи до автобуса». Шарапов провожает, но не отпускает. Ручечник возмущен: не имеешь права, старший приказал! Очень выразительно.

Ровно в том же положении, что и несчастный герой Евгения Евстигнеева, находится наша софтверная индустрия. Предположим, что отечественные производители программ сегодня же построились и дружно отправились за деньгами на богатые западные рынки. Далеко ли они уйдут? Не дальше автобуса, в котором их поджидают налоговики, таможенники и, прошу прощения, валютные регуляторы. Говорить им: «Не имеешь права, Рейман приказал!» - абсолютно бесполезно, как вы понимаете.

Теперь конкретнее. У программистской компании основная статья расходов - люди, их зарплата. Как у нас зарплата облагается налогом? Правильно, беспощадно. На нее начисляется единый социальный налог, который могут платить, не погибая, металлурги и продавцы курятины, но не те, кто ведет наукоемкое производство.

ЕСН увеличивает расходы софтверного предприятия в полтора раза. Это, мягко говоря, странно, но это - медицинский факт, унизительный для страны, претендующей на статус развитой.

Можно вспомнить в этой связи о том, что горбачевская реформа, известная из недавней истории как «перестройка и ускорение», имела главной целью ликвидацию еще одной трагической диспропорции нашей экономики, а именно низкого уровня оплаты труда. Это печальное обстоятельство, по мнению советников Горбачева, было непреодолимым макротормозом экономики СССР (не верите мне - спросите у академика Абалкина).

Многое ли, спрашивается, изменилось за прошедшие двадцать лет? Нет. Наша бюрократия вечна, как мафия. Она приспособится к чему угодно, хоть к рынку, но нипочем не даст людям зарабатывать. Скорее сама станет средним классом, нежели позволит стать им каким-то там инженерам и доцентам.

Далее таможня. Для того чтобы вывезти из страны на продажу диск с компьютерной игрушкой (игрушкой!), надо получить немыслимое количество разрешающих это бумаг. Я не знаю, есть ли в России хотя бы одна сумасшедшая софтверная компания, которая экспортирует диски с программным обеспечением.

Все, кто работает на западных рынках, держат производство за рубежом.

О 20% НДС, который закон предписывает возвращать экспортеру, и говорить-то неудобно. Все знают, что государство прикарманивает эти деньги вопреки своим же правилам игры, и все к этому уже привыкли настолько, что сетовать на это стало глупостью - вроде жалоб на суровый русский климат.

Таможня, замечу, и внешнюю оборону держит прекрасно, не пуская сюда западные деньги. Если, например, вам повезло и вы получили заказ на написание драйвера для нового устройства, которого еще нет на рынке, срочно эмигрируйте. Ввезти это самое устройство в Россию, прежде чем оно поступит в продажу (уже с индийским драйвером, конечно же), вам не дадут.

А как же экспортная онлайн-торговля российским софтом, спросите вы? Ведь процветает и растет. Возможно, вы даже съехидничаете и спросите: а где, интересно, в интернете таможенный терминал? Я уклонюсь от ответа. Я честно скажу, что сам хотел бы знать, каков в деталях механизм интернет-экспорта, да боюсь даже спрашивать об этом, не то что писать. Потому что не хочу навести налогово-таможенных карателей на людей, ни в чем, кроме желания поправить перекос в структуре российского экспорта, не повинных.

Еще один, последний на сегодня, вопрос: как, интересно, Госкомстат учитывает производства софта и учитывает ли вообще? Ведь все оценки этого рынка берутся исключительно из отчетов западных аналитических компаний или от самих участников рынка. Как наши государственники с этим мирятся, не понимаю.