СПАСТИ НАУКУ ПОПЫТАЮТСЯ ПУТИН И РУШАЙЛО

С "установочными" докладами на этом заседании выступят президент Российской академии наук Юрий Осипов и министр промышленности, науки и высоких технологий Илья Клебанов. Дальше предполагается свободное идееизлияние собравшихся.

Научный люд всерьез и загодя готовился к сегодняшнему мероприятию. Ведь собравшимся в Кремле на обсуждение будет представлен очередной судьбоносный документ - проект "Основ политики Российской Федерации в области науки и технологий на период до 2010 года". "Мы выражаем тревогу научного сообщества страны относительно того, что рассмотрение данного программного документа, как и сам документ, может оказаться очередным ничего не решающим событием, - подчеркивает в письме первому заместителю СБ Шерстюку председатель совета профсоюза работников РАН Валерий Соболев. - За прошедшие шесть лет многое сделано для того, чтобы ускорить негативные тенденции. Только таким образом можно расценивать наблюдаемое в этот период ежегодное снижение доли науки в расходах федерального бюджета и доведение ее в 2002 году до рекордно низкого уровня (1,55%. - А.В.)".

Вероятность такого развития событий действительно очень велика. Академик Леопольд Леонтьев признался: "Когда в ходе подготовки к мартовскому заседанию СБ по науке мы попытались внести в проект решения запись о необходимости внести изменения в Налоговый кодекс, нам сказали: "Законы не трогать".

В этой связи можно припомнить, что еще в 1996 году при обсуждении "Доктрины развития науки в России" будущий нобелевский лауреат, академик Жорес Алферов, заметил: "Мы можем сочинить любую доктрину о науке, но она не будет "работать", пока нет действующей концепции развития экономики страны". Сказано как будто сегодня утром.

Президент РНЦ "Курчатовский институт" академик Евгений Велихов поделился своими соображениями относительно значимости сегодняшнего заседания Совета безопасности.

- Евгений Павлович, чего вы ждете от Совбеза?

- Это будет очень противоречивое заседание, я даже не очень понимаю, чем оно закончится. Там будет довольно много вещей, которые реальных последствий иметь не будут. Например, ясно - говорите, не говорите: если миллиард долларов выделяется на всю российскую науку, а одна, причем не самая большая, Национальная лаборатория Sandia в США имеет годовой бюджет почти два миллиарда, - вот вам пропорции. (В Sandia, в частности, разрабатывают все неядерные компоненты для американского ядерного оружия. - А.В.)

- Нет ощущения, что все - зря, поезд давно ушел?

- Не все так трагично. Я бы хотел обратить внимание на другую вещь, конечно, если все это сохранится: в тех документах, которые сейчас подготовлены, есть приоритеты. И первый приоритет - информационные, телекоммуникационные технологии и электроника.

- Почему вы считаете, что это - в первую очередь? Ведь, если посмотреть на структуру нашего экспорта, этой продукции не видно вообще - всего 1,5%.

- А продукции информационных, телекоммуникационных технологий и электроники и того меньше. Считается, 1,5 миллиарда долларов - весь наш экспорт в этих отраслях.

- Вот именно. Казалось бы, на это и отвлекаться не надо. Надо ставить себе какие-то реальные цели…

- Первая причина состоит в том, что эффективное управление государством без информационных технологий сегодня невозможно. Без информационно-технологического сопровождения нельзя наладить работу таможни, налоговой инспекции…

Вторая причина - обеспечение безопасности России. Это не только высокоточное оружие; это и разведка, и целеуказание, контроль, связь, управление, противодействие средствам электронной разведки противника.

Методически у нас особых проблем здесь нет. Заказчик известен - Минобороны, исполнитель, в научном плане, - РАН. У нас есть хороший опыт такого взаимодействия, который лучше, чем был в советское время, - программа "Интеграция средств вычислительной техники"; главный конструктор - член-корреспондент РАН Владимир Бетелин… Конечно, и здесь - масса проблем, но это все проблемы, я бы сказал, хозяйственного плана.

Спокойной жизни у страны, очевидно, не предвидится. Мы не сможем противодействовать никаким конфликтам, будем гробить людей, если не создадим соответствующие средства. И мы знаем, что делать, как делать, как взаимодействовать.

И, наконец, есть третья причина. Это - проблема, мне кажется, наиболее сложная. Информационные технологии должны стать существенной частью нашего валового национального продукта. То, что сейчас у нас выходит на рынок и на что мы можем покушаться в смысле занятия ниши на мировом рынке, - это софтвер. В России всегда были замашки наполеоновские: у нас прекрасная математика - значит нам ничего не стоит сделать прекрасный софтвер.

- Это миф?

- Абсолютный. Потому, что создание софтвера - это промышленность. Она сейчас только-только становится на ноги. У нас действительно есть потенциал: та же математическая культура, образование. Сегодня второй после изобретения персонального компьютера переломный момент в истории развития информационных технологий. Мы тут все спорим: будет ли бизнес в интернете? Все мои друзья в Америке перестали делать покупки в магазинах - они все покупают по интернету.

- Но, Евгений Павлович, 50% семей в США имеют доступ в интернет. У нас же в сельской местности телефонизация не больше 5%… О чем тут можно говорить, в том числе и на Совете безопасности?

- Совет безопасности собирается, чтобы обсудить широкий спектр проблем. Ожидать, что по всем будут приняты какие-то значимые решения, - нереально.

- Вы собираетесь выступать на заседании Совета безопасности?

- Если слово дадут. Там народу много будет. Руку я тянуть буду. Конечно, в проектах подготовленных документов много всякой ерунды, пустых слов. Но то, что вопросы информационных технологий стоят на первом месте, - это существенное достижение.

В первом варианте информационные технологии стояли на последнем месте, на первом - авиация. Я говорю: "Это прекрасно, я очень люблю авиацию. Но вы хотите развивать науку для Америки, для "Боинга"? Нашей-то авиации на мировом рынке нет и не предвидится". Мы могли захватить этот рынок, но мы его потеряли.

- Это все интересно и важно. Но в 1997 году 2,88% расходной части бюджета уходило на науку, в 2002-м - 1,55%. А в законе о науке записано: должно быть не менее 4%. В этом смысле чего можно ждать от заседания Совета безопасности?

- Не знаю. Во многом это зависит от президента. Понимаете, тут столько привходящих факторов. В общем, это заседание может оказаться очень формальным и даже отрицательным в том плане, о каком вы говорите. Больших изменений с точки зрения того, о чем вы говорите, не предвидится. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы процент бюджетных денег на науку увеличили.

Если все пройдет, как запланировано, - это будет ужасно. Но я думаю, насколько я знаю Владимира Владимировича, он обязательно "сломает" протокол, захочет добраться до истины