Кто поддержит Хай-Тек

Российский бизнес как класс дозрел до стратегического планирования и понимания своей заинтересованности в сильной промышленной госполитике. Предпринимателям все острее необходим ответственный, стратегически мыслящий контрагент, имеющий в своем активе всю мощь государства - административную, финансовую, внешнеполитическую. Потому что крупный капитал хочет снизить риски своего присутствия в России.

Государство сегодня говорит: мы проведем дебюрократизацию и создадим равные условия конкуренции для всех. Это и будет наша помощь предпринимателю. Но так не получится. "Невидимая рука рынка" слишком слаба, чтобы вывести хозяйство на траекторию устойчивого постиндустриального развития. Дальнейшая эксплуатация механизма роста, основанного на потоке нефтяных денег, бесперспективна - поскольку структура экономики перекошена в сторону сырьевых отраслей, а перетока капитала от сырьевых к обрабатывающим отраслям нет.

Что имеется в виду под промышленной политикой? Безусловно, это не прямое накачивание неких отраслей бюджетными или околобюджетными средствами, поскольку в этом случае ни о каком росте нормы отдачи на капитал и речи быть не может. Выделение жестких приоритетов - это мы развиваем, это нет - тоже допотопная стратегия. Каждая отрасль, каждый кластер хозяйства весьма специфичен и нуждается в ручной настройке. Для того чтобы добиться конкурентоспособности отрасли, надо работать с ней не на уровне общих идей, а глубоко разбираться в ее структуре, в возможностях ее игроков, в тех ограничениях, которые сдерживают рост ее эффективности.

Мы продолжаем серию публикаций, посвященную поиску моделей эффективной промышленной политики в современной России. В прошлый раз (см. статью "Когда рынок пасует".) мы давали слово представителям государства. Сегодня о своем видении контуров отечественной промполитики рассказывает крупный предприниматель глава АФК "Система" Владимир Евтушенков.

Промышленная политика должна быть сфокусирована на развитии высокотехнологичных производств. Основным контрагентом государства в этой политике будут интегрированные промышленные группы, сконцентрировавшие инвестиционный и интеллектуальный потенциал экономики Владимир Евтушенков(Председатель совета директоров АФК "Система", руководитель комитета РСПП по промышленной политике.)

За прошедшее десятилетие отечественный бизнес нашел свои ниши на внешних рынках, решив тем самым проблему интеграции России в мировую экономику, - проблему, о которой так много говорилось в начале хозяйственных преобразований. Это, однако, не придает государству глобальной устойчивости. Экономическое благополучие последних лет, к которому мы начали привыкать, в одночасье было поставлено под удар. Бомбы, падавшие на Багдад, "взрывной волной" могли задеть и российскую экономику, ведь ее опора - высокий уровень мировых цен на энергоносители. События в Ираке не вселили бы столько беспокойства, если бы вместе с нефтью мы экспортировали и наукоемкий продукт, если бы наша экономика была вровень со своим научно-интеллектуальным потенциалом.

Тревожный минус

Ведущие аналитические агентства, отмечая сохраняющиеся слабости российской экономики, тем не менее признают, что на протяжении последних пяти лет темпы ее роста были выше среднемировых. По данным компании Brunswick UBS Warburg, в этот период производительность труда в России выросла на 38% (в США - на 13%). Прогнозируется, что к 2015 году наша страна по размеру ВВП обойдет Великобританию, Италию, Францию и будет шестой в мире. Уже сегодня в списке Fortune-500 - ряд российских компаний (заметим, что СССР в нем вообще не был представлен). Успешно решается проблема внешнего долга.

Но в экономике России стал проявляться и тревожный "минус" - тенденция к замедлению. По мнению ряда экспертов, в ближайшие годы экономический подъем в стране продолжится, но со снижением темпов (в 2003 году ожидается увеличение ВВП на 3,2-3,3%, в 2002-м было на 4,3%). Главные источники роста после кризисного 1998 года - высокие мировые цены на сырье при относительно низкой стоимости продукции естественных монополий - почти исчерпаны.

В условиях относительной стабилизации российской экономики несколько утихли дискуссии о ее будущем. Но вопрос о направлениях, темпах и качестве экономического развития не снят с повестки дня. Тому есть серьезный повод - позади десятилетие институциональных рыночных преобразований, за чертой которого не найти даже гипотетического источника динамичного роста.

Примечательно, что наблюдавшееся в 2002 году снижение доходов федерального бюджета (как и бюджетные кризисы 1986-го и 1997 года) было вызвано мировым падением цен на нефть и на другие виды сырья. Очевидно, что долговременная ставка на "нефтяной доллар" бесперспективна - в силу нестабильности мировых цен на энергоресурсы, сокращения освоенной базы в металлургической, нефтяной и газовой промышленности.

Основополагающим документом, задающим ориентиры для финансово-экономических структур страны, следовало бы считать "Стратегию развития Российской Федерации до 2010 года" (подготовленную в 2000 году фондом "Центр стратегических разработок"). После ознакомления с этим объемным трудом не создается впечатления, что главным приводным ремнем экономического роста будет активная промышленная политика (в документе в 350 страниц этой теме посвящено всего пять). В практическом плане "Стратегия" не ставит задачи консолидации усилий государства, бизнеса и общества на использование преимуществ национальной экономики в сочетании с принципами международного разделения труда.

Поддерживать компании, а не отрасли

Самой тяжелой потерей отечественной экономики в начале 90-х годов стали, пожалуй, ее гражданские научно-производственные отрасли. Прежде привязанные к оборонному комплексу СССР, они были отпущены "на волю" - и деградировали. Жесткий государственный канал перемещения средств из сырьевого сектора в высокотехнологичный перестал действовать, ничего другого предложено не было.

В развитых странах хозяйственные системы все активнее трансформируются в "экономику знаний". Знания умножают результаты хозяйственной деятельности гораздо эффективнее, чем любые другие производственные факторы. По самым осторожным прогнозам, доля высоких технологий (ВТ) в совокупном объеме валового продукта мировой экономики за первую четверть текущего столетия превысит 40%.

В России доминируют устаревшие производственные и организационные структуры, поддержание которых не требует технологических достижений и широкомасштабной информатизации общества. Удельный вес инновационной продукции от общего объема продукции промышленности не превышает 5% (даже в машиностроении и металлообработке - 10%). В то же время у многих компаний в портфеле лежат десятки нереализованных разработок, находящихся на острие технического прогресса.

И за этими технологиями ведут охоту западные компании, эти технологии во многом определяют сферу реальных конкурентных преимуществ нашей страны. Речь, в частности, идет о комплексных телекоммуникационных мультимедийных системах, гражданской авиационной и ракетно-космической технике, "повышающих" технологиях в энергетике, новых композиционных материалах и ряде других. Но высокотехнологичный товар в опытной партии не придет на внешний рынок, а его серийный уровень пока "не интересен" нашей промышленной политике.

Собственно, промышленной политики - как системы мер для роста национальной экономики - в России пока нет. Даже само это понятие по-прежнему остается предметом дискуссий, хотя из года в год на федеральном уровне издаются документы по этой проблематике. Первый из них - "Концепция государственной промышленной политики в оборонном комплексе" - появился еще в 1993 году.

Пока идут теоретические споры, на практике реализуется метод подъема экономики по "министерским спискам". Десятки федеральных целевых программ (ФЦП) действуют в автомобильной и лесной промышленности, в металлургии, станкостроении и других отраслях. Каждая такая программа через бюджетные дотации и налоговые льготы приносит в отрасль около 2 млрд рублей в год. Это не только не обеспечивает сколько-нибудь значимой суммы для модернизации производства, но и противоречит главному условию благоприятного экономического климата - свободной конкуренции.

На отраслевом характере модернизации экономики настаивают эксперты, выступившие с предложением использовать отраслевой контракт в качестве механизма реализации промышленной политики.

Проблемы промышленной политики активно обсуждаются в РСПП. Представители российского бизнес-сообщества считают, что промышленная политика должна представлять собой систему мер прямого или косвенного государственного регулирования конкурентоспособного и эффективного производства. Поэтому первый шаг в промполитике - поиск точек роста, то есть таких предприятий, которым свойствен высокий рост произведенной добавленной стоимости продукции. Производные от этого критерия - конкурентоспособность продукции, репутация торговой марки, динамика капитализации компании, котировка ее акций на фондовых биржах, динамика выплаты дивидендов.

На этапе отбора будущих "национальных чемпионов" промышленности государство может, не нарушая антимонопольное законодательство, оказывать им любые формы поддержки, прежде всего финансированием НИОКР в рискованных долгосрочных проектах. На этапе серийного выпуска продукции эта помощь заключается в продвижении товара на внешних рынках, содействии получению зарубежных кредитов, сертификации российских изделий и производств по стандартам ECO-9000. Это своего рода сигнал бизнесу о том, что государство заинтересовано в росте инновационной экономики. Подобные формы содействия практикуются в США и странах ЕС, они не противоречат принципам свободной конкуренции и правилам ВТО.

Промышленная политика, согласно концепции РСПП, может быть реализована в два этапа. Изначально государство формирует необходимые рыночные институты, накапливает финансовые резервы. Главная роль в этот период принадлежит бизнесу, вовлекающему в оборот уже имеющиеся производственные активы. По мере накопления ресурсов и укрепления рыночных институтов государство переходит к промышленной политике, нацеленной на перспективную конкурентоспособность страны, то есть на максимальное использование высоких технологий.

Наши ИПГ - не чеболи

По разным оценкам, на модернизацию российской промышленности в течение ближайших пяти лет потребуется от 100 до 200 млрд долларов. По самым оптимистичным сценариям, ориентирующимся на "рекордные" показатели 1997 года, ежегодный приток зарубежных инвестиций не превысит 7 млрд долларов. Рассчитывать приходится в первую очередь на внутренние источники, однако их надо изыскать.

Проблемой номер один промышленники называют отсутствие инвестиционных средств - длинных денег. Механизм перетока капитала из финансового сектора в промышленный не работает, кредитные ставки значительно превышают уровень рентабельности в промышленности.

Один из вариантов привлечения инвестиционных ресурсов - проекты изъятия природной ренты, ее, дескать, можно направить в приоритетные отрасли. Однако мобилизованные таким образом суммы окажутся не столь велики. Более того, создание механизма изъятия и инвестирования средств от природной ренты потребует учреждения бюрократического распределительного аппарата. Он будет выгоден чиновникам и менеджерам полугосударственных инвестиционных корпораций, но на экономику ляжет тяжким грузом.

Государство располагает гораздо более эффективным способом перевода капитала из сырьевых отраслей в высокотехнологичные. Его механизм заложен в интегрированных промышленных группах (ИПГ). Причем не только в крупных холдингах и альянсах, но и вовлеченных в их орбиту малых и средних инновационных компаниях, в том числе региональных.

Само возникновение российских ИПГ было скорее следствием конкретной финансово-экономической ситуации, чем сверхцелью их создателей. Они "не потерпели пустоты" и в отсутствие развитых рыночных институтов взялись выполнять их функции, включая управление межотраслевыми финансовыми потоками, обеспечение выполнения контрактов, тренинг персонала и т. д. Решение этих задач на корпоративном уровне оберегало ИПГ от колебаний внешней среды.

Как следствие, основные инвестиционные ресурсы России сосредоточены сегодня в ограниченном числе ИПГ, преимущественно экспорториентированных. Они способны аккумулировать необходимые для инвестиций финансовые потоки, проводить согласованную научно-техническую политику, брать на себя технологические риски новшеств.

Россия не одинока в опоре на ИПГ. Страны Восточной и Юго-Восточной Азии тоже начали свой путь к статусу "экономических драконов" в отсутствие развитых финансовых и правовых структур. Кризис в этих странах конца 90-х годов подорвал доверие к ИПГ со стороны ряда экономистов. Однако российские ИПГ имеют иную природу. Они создавались участниками рынка без "руководящих указаний" патерналистского государства, с опорой на средства частного сектора.

Переброска капиталов из отрасли в отрасль - не единственный их маршрут в сектор ВТ. Средства могут вкладываться в предприятия более высокой степени переработки в рамках самих сырьевых отраслей, что повысит их эффективность и конкурентоспособность продукции, создаст дополнительные рабочие места.

Научный и кадровый потенциал ИПГ - главный ресурс промышленной политики. В конечном счете интеллект призван больше управлять капиталом, нежели обслуживать его. И первым делом устранить те препятствия, которые не преодолеваются естественным саморегулированием рынка.

Барьеры на пути ВТ

В первую очередь обрабатывающую промышленность сдерживает рост тарифов на товары и услуги естественных монополистов. Их вклад в общее повышение цен превышает 20%. В условиях холодной и растянувшейся на 11 часовых поясов России попытка подтянуть тарифы до мировой планки приведет к тому, что продукция большинства промышленных компаний окажется неконкурентоспособной. Следствием этого будет снижение темпов экономического роста.

Декларируется, что реформирование естественных монополий должно замедлить рост цен на их услуги. Пока же решение инвестиционных проблем монополистов перекладывается на плечи потребителей - инвестиционные расходы автоматически включаются в себестоимость продукции. Поэтому-то и нужен разумный баланс между развитием самих монополий (их техническим перевооружением, наращиванием объемов выпуска продукции и услуг) и развитием обрабатывающей промышленности.

Развитие же обрабатывающих отраслей ВТ тормозится более высокой, по сравнению с сырьевым сектором, налоговой нагрузкой. Если оценивать ее как отношение налоговых выплат к финансовым ресурсам, остающимся в распоряжении предприятий, то средний уровень налогообложения в промышленности составляет 38% (в машиностроении - 53%), тогда как в нефтедобыче - 34%. Если не оптимизировать налоговую нагрузку, то равную инвестиционную привлекательность сырьевых и обрабатывающих предприятий не обеспечить.

Сдерживает инвестиции в сектор ВТ и таможенная политика в нынешнем ее виде. Явный пережиток - сохраняющийся режим пошлины на промышленный экспорт, при котором таможня "не видит" разницы между продукцией высоких и низких переделов. Это подрывает стимулы для экспорта продукции с более высокой долей добавленной стоимости.

Теперь о курсе национальной валюты. Ясно, что он не должен быть завышенным. Его величина - своего рода компромисс между интересами крупных компаний-импортеров, испытывающих потребность в крепком рубле, и интересами компаний, ориентированных на экспорт и внутренний рынок, которым завышенный курс рубля не нужен. Резкое укрепление национальной валюты может привести только к дальнейшему укреплению позиций экспортно-сырьевой экономики.

Наконец - о законодательной базе. ИПГ в ресурсном отношении готовы к модернизации промышленности, но эта готовность не поддерживается соответствующими законами. Уже несколько лет обсуждается закон о холдингах, который регулировал бы корпоративные слияния и присоединения. Остаются в силе надуманные "антимонопольные" барьеры для приобретения крупных пакетов акций. Нет позитивных сдвигов в сфере консолидированного налогообложения.

Попытки модернизировать производство с опорой на дорогостоящие заемные ресурсы часто приводят к тому, что их инициаторы, осознав, что такой путь "себе дороже", отказываются от дальнейших рисков. Промышленность ходит по замкнутому кругу: низкая эффективность - отсутствие инвестиций - низкая эффективность.

Государство тоже игрок

В России нет других субъектов модернизации экономики, кроме государства и крупного бизнеса. Но есть альтернативные точки зрения на целесообразность государственной помощи высокотехнологичному сектору.

По одной из них, низкая конкурентоспособность компаний - не повод, чтобы поддерживать их, наоборот даже - "отягчающее вину" обстоятельство. Тот, кто не может развиваться сам, обязан уступить рынок другим, а не претендовать на средства налогоплательщиков.

Другая точка зрения в том, что государство само должно выступать как рыночный агент - в силу того, что оно больше бизнеса ориентировано на экономическую перспективу. Тогда средства налогоплательщиков, вкладываемые в долгосрочные инновационные проекты, будут служить интересам не лоббистов, а самих налогоплательщиков, которые получат выгоды от роста занятости. И государство может активно действовать хотя бы на той части рынка, которая "благоразумна".

Наиболее развитые страны Европы преодолели полосу противоречий во взглядах на промышленную политику еще в 80-90-е годы. Крайние позиции "сошлись" на том, что ни рынок, ни государство не являются предельно совершенными институтами. Большинство стран ОЭСР уравняли в правах как прямые методы влияния на экономику (дотации, кредиты, налоговые льготы, программы национализации промышленности), так и косвенные - обеспечение единого либерального правового поля, контроль за соблюдением конкурентных практик и проч. В итоге мы наблюдаем на Западе два на первый взгляд взаимоисключающих процесса: доля собственности государства в основном капитале снижается, а влияние его через инструменты промышленной политики растет.

Как ни парадоксально, отсутствие в нынешней России сильного государства - фактор скорее положительный, чем отрицательный. Сильное государство непременно выдвинуло бы промышленную политику в традиционном понимании, то есть политику, отражающую приоритеты самого правительства. Но в нынешних условиях навязать интересы власти всему обществу проблематично. Успешная промышленная политика в современных условиях вынуждена быть национальной, отражающей консенсус интересов власти, деловых кругов и широких слоев населения.