Интервью с Анатолием Карачинским (IBS)

Российская индустрия высоких технологий, находящаяся сейчас на подъеме, считает себя независимой от испытывающего трудности западного hi-tech бизнеса. Гораздо больше отечественный бизнес информационных технологий (ИТ) зависит от самочувствия базовых отраслей российской экономики, которые он обслуживает. В некотором смысле в этом сегодня сила отечественных ИТ-компаний - стагнация hi-tech на Западе ими почти не ощущается. Но недостаточная диверсифицированность опасна, отмечает президент группы IBS Анатолий Карачинский.

- Вы были на Давосском форуме нынешнего года. Как сейчас относятся к России в Давосе? Говорят, на нас обращают внимания заметно меньше, чем прежде?

- Если в Давосе на какую-то страну все обращают внимание - это значит, с ней что-то не в порядке. Я хорошо помню четыре последних форума в Давосе. Там ни разу не было "спецпанели" по Франции или Норвегии. Специальное внимание уделяется странам, у которых есть большие проблемы. Например, в этом году было много спецпанелей по США, по Ираку, по мировой экономике. И еще бывают случаи, когда страна вызывает очень много вопросов из-за неординарной ситуации с точки зрения рынка. Скажем, спецпанель по Китаю - в этой стране большие позитивные изменения, но все пытаются понять, как в будущем будет разрешен конфликт между коммунистической формой и капиталистическим содержанием.

По России впервые не было никаких специальных мероприятий. Значит, мы становимся той частью мирового экономического сообщества, которая вызывает меньше вопросов, а значит, становится более привлекательной и для бизнесменов, и для политиков. Я помню, когда президентом России стал Владимир Путин, в Давосе была огромная спецпанель Who is mister Putin?. Все хотели знать ответ на этот вопрос и на много-много других. А сегодня уже таких вопросов нет. При этом в целом интерес к нашей стране есть - и очень большой. Но это уже чисто бизнесовый интерес.

- Мы становимся частью мирового сообщества, но при этом все основные странности и нелинейности российской экономики никуда не делись.

- Я бы сказал, что количество рисков для инвесторов в России ничуть не больше, чем во многих других странах. Например, в Китае тоже много неординарных проблем. За десять лет в Китае произошли большие перемены, но много странностей осталось.

Просто весь мировой бизнес уже привык к правилам игры в Китае. Эти правила меняются очень редко, а главное - предсказуемо. Мы знаем, что человек может привыкнуть ко всему. У Кобо Абэ есть роман "Женщина в песках" о фантастической способности человека адаптироваться - кажется, что в таких условиях жить невозможно, но люди живут.

Так вот, у бизнеса способности к выживанию еще лучше. Когда ситуация более или менее постоянна, бизнес к ней адаптируется. Конечно, хочется что-то изменять, сделать ситуацию лучше, хочется идеала - но все делают бизнес и в существующих условиях.

Просто правила должны быть понятны и неизменны. Мне кажется, Россия начала двигаться в этом направлении.

- Изменились ли правила существования отечественного ИТ-бизнеса после провозглашения "Электронной России"? Изменилось ли отношение государства к бизнесу или бизнеса к государству?

- Это вопрос достаточно сложный. Существует большой разрыв между декларацией и тем, что сейчас реально происходит. Пока что программа "Электронная Россия" не очень большая, в прошлом году около $20 млн, а весь российский рынок высоких технологий - около $5-6 млрд. Очевидно, что с системной точки зрения "Электронная Россия" пока мало влияет на рынок и, соответственно, на правила существования на нем.

Но нужно понимать, что в России существуют крупные ведомства, у которых есть свои программы - что они должны сделать в плане информационных технологий, чтобы значительно более эффективно управлять государством. Отношение их суммарного ИТ-бюджета к "Электронной России" примерно двадцать к одному. По сути, эти ведомственные программы сегодня и являются отражением позиции государства по отношению к информационным технологиям.

Именно к технологиям, а не к ИТ-рынку и его участникам. Я бы хотел, чтобы мы очень четко разделили понятия. Есть объекты и субъекты. Объект - это использование ИТ в управлении, для повышения эффективности принятия решений, создания систем жесткого контроля. А есть субъекты, которые участвуют в процессе, - государство как заказчик, рынок как исполнитель. Так вот, отношение государства к использованию ИТ явно изменилось в позитивную сторону

- Говорят, в 2002 г. объем крупных государственных ИТ-тендеров был меньше, чем в 2001 г. Смог бы выжить российский ИТ-рынок без крупных госзакупок? Достаточно ли развилась, скажем, розница, чтобы существовать за ее счет?

- Российский ИТ-бизнес сегодня состоит из нескольких больших подмножеств. Есть 100-200 крупных компаний, которые все обычно и называют рынком. Но реальный рынок существенно больше. Есть множество средних и мелких компаний. Их очень много, не существует возможности точно узнать их количество, я слышал различные оценки - от 3500 до 10 000 ИТ-компаний. Эти фирмы не вчера появились и завтра не исчезнут.

То есть существует целый пласт среднего российского ИТ-бизнеса, не зависящий от крупных тендеров. Если эти тендеры исчезнут, то небольшой круг крупных компаний, в них участвующих, конечно, это почувствует. И весь рынок тоже почувствует это, но несильно. На долю тендеров приходится лишь от 5% до 10% всего рынка.

Другое дело, если произойдет экономический спад или - еще хуже - экономический кризис. Это, конечно, заметит весь рынок. Здесь можно вспомнить застой 1994-1995 гг., связанный не с политикой, а с нестабильной работой банков. Далее был политический кризис - когда в 1996 г., перед выборами президента, никто не покупал технику, потому что будущее было неясным. Потом был экономический коллапс 1998 г., который сильно по всем ударил. Затем - нынешний подъем.

- ИТ-рынок рассчитывает, что нынешний подъем будет продолжаться?

- Мы живем в очень сложное для всего мира время. В 1990-е гг. мы пережили очень сложные для России, но очень хорошие для мировой экономики времена. Сейчас совершенно обратная ситуация.

Сейчас нам проще понимать, что будет происходить внутри России. Внутренняя ситуация стала стабильной, не меняются каждый день правила игры и люди, и это очень позитивно. Но теперь настало тяжелое время для мировой экономики. А наша экономика на сегодняшний день в очень значительной степени является придатком мировой. Понятно, что любые мировые экономические катаклизмы окажут сильное влияние на Россию.

Есть еще комплекс внутрироссийских проблем, связанных с экономическими реформами, которые неизвестно, как пойдут. Поэтому очень сложно что-то предсказать.

- Насколько вообще возможен подъем рынка высоких технологий в России во время спада этой индустрии на Западе?

- Наш ИТ-рынок и западный никак не связаны. Рынок есть функция спроса. Российский ИТ-рынок локальный, у нас очень мало компаний, для которых рынок сбыта вне России имеет важное значение. И это очень печально: если бы мы были более диверсифицированы, это было бы более полезно и для рынка, и для страны.

Отечественная ИТ-индустрия живет за счет спроса внутри России. Причем это сервисная отрасль, которая обслуживает реальный бизнес точно так же, как его обслуживают аудиторы, юристы и многие другие. Соответственно, есть прямая пропорциональность между ростом отечественного ИТ рынка и ростом всей российской экономики. А никакой зависимости от роста западного ИТ-рынка нет вообще.

Беседовал Александр Кондратьев Окончание читайте в журнале "Русский Фокус"